– Опять ты портишь воскресенье всей семье, – укоряла меня мать. – Думаешь, мне приятно сидеть тут с тобой целый день? Мне что, заняться больше нечем?
В итоге я сдавалась и с трудом проглатывала мерзкое варево. Тогда мать, смилостивившись, позволяла мне встать из-за стола, а я бежала прямиком в туалет, и меня рвало ненавистной капустой. После этого мать на весь вечер запирала меня одну в комнате.
Тем не менее я продолжала надеяться, что однажды она осознает свою неправоту и подобреет. Я все ждала, что она увидит, какая я на самом деле хорошая, и полюбит меня так же сильно, как Тома и сестер. Как же я этого хотела! Но каждое воскресенье за обеденным столом я переводила взгляд со своей тарелки на тарелки Тома, Элен и Роузи и задавала себе вопрос: почему я должна мучиться и есть противные овощи, а они нет? Чем я отличаюсь от них?
Я любила Тома и старалась во всем походить на него, копируя его поведение. Я была маленькой и несмышленой, и мне казалось, что если я буду просто вести себя, как он, то мама перестанет злиться и полюбит меня так же сильно. Ведь на него она никогда не сердилась. К сожалению, и это не помогало, хотя я никак не могла взять в толк почему. Что я делала не так?
Обычно маленькую девочку все холят и лелеют, называют принцессой, сокровищем. Но только не меня. Все дети нуждаются в любви, и чаще всего они ее получают от своих матерей – кто же, если не мать, должен любить свое чадо? Я могла об этом только мечтать, потому что с самых ранних лет мне постоянно говорили, что я нежеланный – значит, и нелюбимый – ребенок. Меня вообще никто не любил.
Первое, что я помню из раннего детства, это огромные каменные ступени, ведущие к зданию, похожему на серьезное государственное учреждение. Мне было три или четыре года. Позднее я поняла, что это была ратуша, в то время там же находился Департамент по социальным делам (современная Служба социального обеспечения). Мы поднялись по ступеням и зашли внутрь здания. Сначала мама поговорила с секретаршей, а несколько минут спустя к нам вышла женщина в твидовом костюме с буклетом в руке.
– Вот моя дочь, – сказала мама. – Забирайте ее. Мне она не нужна, так что делайте с ней что хотите.
Это она про меня? Я огляделась, но других детей поблизости не заметила.
– Мы не можем просто забрать у вас ребенка, – произнесла женщина обескураженным тоном. – Все гораздо сложнее.
Куда они хотят меня забрать? Мама ничего мне про это не говорила. Что эта женщина имеет в виду?
