– Она же еще ребенок, Кэт, – сказал он. – Что ты вечно к ней придираешься?
Мать была так поражена услышанным, что даже не сразу нашлась что сказать. Обретя наконец дар речи, она принялась кричать:
– Как ты смеешь так говорить! Ты понятия не имеешь, как она меня достала! Ты целыми днями на работе, а я с ней тут мучаюсь! Она мне уже все нервы вытрепала! Вечно под ногами путается! Если я когда и прикрикиваю на нее, то это для ее же пользы. Пусть учится, как вести себя.
Папа хотел было возразить, но не успел и рта раскрыть, как мама с глухим стуком рухнула на пол.
– Кэт, дорогая, что с тобой! – вскричал папа. – Кэт, не молчи! Ты меня слышишь?
Папа опустился рядом с мамой на колени. Она лежала неподвижно, не открывая глаз.
Я почувствовала угрызения совести. Не будь я такой гадкой, мама, наверное, не упала бы. Я очень старалась быть хорошей, но у меня ничего не получалось. А вдруг она умерла? Она умерла из-за меня, и теперь я попаду в ад (в воскресной школе я узнала, что плохие люди туда попадают за свои злодеяния).
– Кэсси, помоги мне отнести маму в спальню, – сказал папа. – Держи ее за ноги.
Вдвоем мы кое-как перетащили ее на кровать; мама бормотала что-то бессвязное, мы так и не смогли ничего разобрать.
– Дорогая, прости меня, – заговорил папа. – Конечно, тебе виднее, как воспитывать детей. Я в этом ничего не понимаю.
Придя в ужас от того, что наделала, я плакала навзрыд:
– Мамочка! Прости меня, пожалуйста! Это из-за меня тебе стало плохо! Я не хотела! Прости! Прости меня!
Она открыла глаза и приподнялась на локте; мама едва заметно улыбалась – честное слово! – явно довольная собой.
– Дорогой, ты не принесешь мне чаю? – обратилась она к папе слабым голосом.
Он поспешил выполнить ее просьбу. Когда папа вышел из спальни, мама холодно посмотрела на меня и заявила:
– Пусть это будет тебе хорошим уроком. А сейчас иди и не попадайся мне на глаза.
Когда в следующий раз папа снова попытался защитить меня, она просто ушла из дома, и мы несколько часов искали ее по всему городу. Мы с папой бегали по улицам, я плакала без остановки, а папа спрашивал у прохожих, не встречали ли они маму. Никто ее не видел. Когда стемнело, мы вернулись домой. Больше всего я боялась, что она уже никогда не вернется. Она, конечно, не любила меня, все время ругалась, но ведь другой мамы у меня не было, я нуждалась в ней. Кто же будет заботиться обо мне, если она так и не вернется? И потом, я сама была виновата: меня просто не за что было любить.
