— Эх, уходит! — сплюнул Евсейка. — За речку перешагнула.
— Стой, Евсейка, — опомнился я. — Зря гоним лошадь. Все равно радугу не поймаешь.
— Теперь я и сам вижу, что не догнать. Надо кругом на мост объезжать. Вот если бы я раньше догадался, пока она к селу подходила, тогда бы успел.
Я рассмеялся:
— Дело-то не в этом… Ее и на автомашине не догонишь, и посади тебя на самолет — все равно не поймал бы.
— И на реактивном? — недоверчиво покосился на меня мальчик.
— И на реактивном.
— Да ведь он как пуля летает!
— Все равно… — И я стал объяснять Евсею, почему мы не догнали радугу.
Кажется, Евсейка не понял моих объяснений или не хотел верить в них. Потому что, когда мы въехали в село, он пристально осматривал стены хат, по которым прокатилась цветистая полоса радуги. А когда навстречу попался кто-то из здешних ребятишек, он придержал лошадь и настороженно спросил, будто разыскивал пропавшую корову:
— Послушай-ка, у вас тут по улице радуга не проходила?
— Какая радуга? — раскрыл рот парнишка.
— Какая-какая! Обыкновенная радуга, что после дождя бывает.
— Нет, не проходила.
— Слепая ты тетеря! — рассердился Евсейка. — Был тут и не видел. — И маленький возница в сердцах хлестнул вожжами пегашку.
Тяжело махая крыльями, летели гуси. Санька сидел на перевернутой лодке и, запрокинув голову, тянулся глазами к этим большим усталым птицам. А они то резко темнели, когда пролетали под влажно-белым весенним облаком, то вдруг сами ослепительно белели чистым, обдутым ветрами пером, когда окунались в солнечные лучи, в голубое бездонное разводье между облаками. И сыпались на землю их сдержанные, озабоченные вскрики.
Гуси всегда летели в одну сторону: из-за домов наискосок через реку и поле к далекому лесу.
Санька глядел вслед птицам долго и завистливо, как гусенок с перешибленным крылом. Издали вся стая походила на обрывок черной нитки, которая, плавно изгибаясь над зубчатой стеной леса, то провисала качелями, то вытягивалась в ровную линию.
— Уже, поди, и до дяди Сергея долетели, — прикидывал он.
Дядя Сергей поселился у них среди зимы. Однажды, возвращаясь из школы, Санька увидел под окнами своего дома нечто совершенно непонятное: не самолет, не автомобиль. Диковинная машина была вся запорошена снегом: и опальные окна, и ребристые бока, и огромная фара на кончике длинного, как у моторной лодки, носа. Стена Санькиного дома была густо залеплена снегом, будто на улице только что прошлась вьюга. Позади кузова невиданной машины Санька разглядел красную лопасть пропеллера.
