- Сократ мой родненький, на кого ж ты нас покидаешь?!. Вот и детки твои пришли проститься, скоро сиротками их назовут!.. Не будет у них больше отца, ой, не будет! Некому за них заступиться, некому доброму делу обучить!.. А обидеть их всяк теперь сможет - и словом недобрым и умыслом злым!.. Не будет нам жизни без тебя, Сократ родненький!..
Слезы жены были для узника мучительней ее гнева, ведь не знал он, как и чем успокаивать, какие слова найти, да и вряд ли их можно было сыскать. Лоб Сократа сморщился сильней обычного, крупный вздернутый нос тоже сморщился, будто он собирался чихнуть и никак не мог, и, видя, что Лампрокл и Софрониск уже молча размазывают слезы по щекам, испугался до холода внутри, что вот-вот сам разрыдается при всех.
Спасло его от такого исхода появление Никанора с двумя из одиннадцати афинских архонтов*, пришедших, чтобы известить о времени сегодняшней казни Сократа и снять с него оковы. К первому узник отнесся совершенно равнодушно, по крайней мере смятения своего не выдал, а вот второе его нимало порадовало: сильно натерты были оковами лодыжки за месяц пребывания в тюрьме. Освободясь от них, Сократ даже в дионисийский пляс пустился, беспредельно изумив этим архонтов, но, увидав застывший ужас в глазах жены и старших сыновей, он вновь сел на топчан.
Никанор и архонты ушли, тихо стало в темнице, тишина эта была тягостной. Надо было что-то сказать. Непременно надо, чувствовал Сократ, надо утешить жену, дать советы и напутствия сыновьям, что-то значительное надо произнести - такое, чтоб запомнилось на всю жизнь, передавалось из уст в уста, служило примером непреклонности и высоты духа... Но ничего в голову не шло, ничего. И тишина была такая, что казалось Сократу - слышит он, как колотится крохотное сердечко у притаившейся в своей каменной норке мышки. А в голове его застучала непристойная по своей пустячной приземленности мысль: "Цикуту лучше пить стоя". Эти слова ему совсем недавно сказал Никанор, прибавляя, что в стоячем положении яд скорей и равномерней растечется по телу, верней подействует, куда меньше будет мук.
Все другие подробности и уточнения Сократ отбросил, оставил только суть: "Цикуту лучше пить стоя". И понял, что сегодня ему уже не отрешиться от этой простой, нестрашной вовсе мысли, которая все другие мысли вытеснила - вот и нечего сказать ни жене, ни сыновьям.
Столько лет вместе, а сказать нечего...
12.
Жениться Сократ и не предполагал. В зрелые лета давно вошел, а жил один. Это его вполне устраивало, поскольку в еде он был неприхотлив, а общения ему вполне хватало - с друзьями и недругами.
