«Хочу. Я читаю в день по четыреста страниц», — вдохновенно сочиняла Наташа.
Ответная корреспонденция заключала необъяснимую дерзость:
«Хвастнула Федула и сделалась дура».
Наташа разорвала записки Спивак и углубилась в доказательство теоремы. Но теорема была непостижима.
Возвращаясь домой, Тася успокаивала себя тем, что Димка живо все объяснит, не хуже Захара Петровича, надо будет только покрасивее переписать в тетрадку.
Наташа смеялась в припадке странного веселья, но когда тугие метелки Жени Спивак исчезли за углом, сразу перестала смеяться и презрительно сказала:
— Старше Димки на целый год, а такая бестолковая.
Тася, пораженная, остановилась.
— Тебе тоже двойку поставили.
— Моя двойка из-за тебя. Я твою туфлю искала.
— Все равно. Напрасно я тебя пустила на парту.
Тася не желала больше идти вместе и остановилась посреди тротуара.
Наташа ни разу не обернулась. Она беспечно смотрела по сторонам и потихоньку напевала, но на самом деле ей было совсем невесело. Все вышло плохо. Плохо, что она хотела подружиться со Спивак, а Спивак ее высмеяла, плохо, что ни за что обидела Тасю и в первый же день получила по геометрии двойку.
Наташа обдумывала, как поступить: сказать маме про геометрию или не сказать? Всякий раз, когда с Наташей случалось что-нибудь плохое, ее непреодолимо тянуло сообщить о неприятности, потому что, признавшись, она сразу чувствовала облегчение и искренне верила, что провинилась в последний раз.
Вчера засиделись до поздней ночи, и мама рассказывала не о детстве, а о том, как работает на заводе. Мама работает на термообработке. В раскаленных печах обжигают снаряды. У мамы женский цех, самой младшей из девушек в ее цеху шестнадцать лег.
— Моя любимица, — сказала мама.
— Почему? — ревниво насторожилась Наташа.
— Хорошо работает, — ответила мама.
«Нет, нет, — вдруг решила Наташа, — ни за что не скажу про двойку».
Она медленно шла по тротуару, угрюмо глядя под ноги.
Впереди оставалось много свободного времени. С Тасей поссорилась, готовить уроки не с кем, а своих учебников нет. Можно делать, что хочешь — опять прокатиться в метро или просто ходить по улицам до самого вечера. Но оттого, что Наташа вольна была делать, что хочет, все ей показалось ненужным и скучным. Она не знала, куда девать свою свободу, которой наслаждалась еще только вчера.
