Сейчас поставлена проблема урана как источника энергии - реальной, технической, которая может перевернуть всю техническую мощь человечества. Я начал работать в области радиоактивности почти сейчас же после ‹ее› открытия - больше 30 лет назад, и ясно вижу, что это движение не остановится. Но у нас идут споры - физики направляют внимание на теорию ядра, а не на ту прямую задачу, которая стоит перед физико-химиками и геохимиками, - выделение изотопа-235 из урана. Здесь нужно идти теорией, немедленно проверяя ‹ее› опытом. Начал работать большой циклотрон в Калифорнии, и сразу мы получили новые и неожиданные для всякой теории результаты: во-первых, по указанию американской прессы, удалось разбить урановое ядро так, что получается почти только ‹изотоп-›235, и, во-вторых, ‹азот› № 14 переведен в радиоактивный углерод С14. Этот тяжелый углерод живет тысячу - по-видимому, больше - лет, и ‹он› радиоактивный. Это открытие огромного теоретического значения. Не отрицая, конечно, значения теории, я считаю, что сейчас не она должна привлекать к себе наше внимание - а опыт и новые нужные для этого приборы. Теория ограничена посылками - а сейчас здесь природные явления и опыт могут и действительно расширяют ‹…›[102] .
12 июня. Четверг. Узкое.
Несколько дней не писал.
Погода со вчерашнего, третьего дня улучшилась резко. Тепло. Садовый мир проснулся, и лето вступает в свои права. - Обычное явление аномалии? Или проявление геологического ‹изменения› погоды?
Читал Hengam'a «Lenin» (1937). Многое для меня интересного. Пережил опять время моей молодости - студенческие годы, Шевырев[103] , Лукашевич, Александр Ильич Ульянов. Многое рисуется теперь иначе, чем тогда. Это и понятно. Пришлось пережить целый исторический перелом: начало ноосферы.
Переживаем вторую ‹мировую› бойню - последствия которой должны быть еще большие. Из первой мировой бойни создалось полицейское, как и прежнее, ‹государство,› но власть находится в новых руках и ‹осуществлены› основные стремления социализма - без свободы личности, без свободы мысли. Но это не ноосфера - и совершенно иначе будет оценена творческая деятельность В. И. Ульянова-Ленина.
Многое было бы иначе, если бы его жизнь не была насильственно прервана. Или и без этого ‹у него была› неизлечимая болезнь? И. П. Павлов относился к нему иначе, считая, что это - патологический тип волевого «преступника». 1924 год - еще не сложилось Советское государство. 17 лет, ‹прошедшие› после его смерти, не дали развиться многому, что он мог бы дать.
