Я видел раньше Вышинского издали и раз (до последнего процесса) вблизи. Меня поразили изменения — там (на Руставели) это был светски яркий, не больной человек — тут старик живой, но явно болезненный.
22 декабря, утро. Четверг.
Н.И. Влодавец[118] предложил мне подписать для «Правды» воззвание к научным работникам, которое составлено так, что важнейшей задачей ученых является возбудить в детях интерес к знаниям. Раболепство изгаживает и важную мысль о значении пропаганды научного интереса в детях. Я мог не подписать, но А.П. Виноградов и другие отказаться не могли[119].
Вышла (направить мне не могли из редакции — нет курьера) моя статья (Август) в «Докладах»[120]. Придаю ей значение: послал Агафонову, Прянишникову, Ярилову, Вильямсу, Роде[121], Прасолову и участникам работы.
Академия не может сместить типичного плохого коммунистического работника, заботящегося только о том, чтобы как-нибудь не попасться, а не о деле. Перестраховщик.
25 декабря. Воскресенье.
Рождество. В быту сохранилось. Если бы не было давления власти, ярко бы проявилось. Мне кажется теперь, что все это внешнее ...>[122] исчезнет, если не наступит реакция типа германской.
Удивительная попытка — чисто формальная — внедрения философии, реально мертвой и неподвижной. Ленин мог бороться против махизма и эмпириокритицизма — когда это было течение, живое общественно, а не
...>[123], как теперь. Статья в «Правде» представляется мне удивительной — воскрешение мертвых[124].
Вчера читал много. С Аней письмо Академии Наук о Мите для Берия.
Был Марк Бельговский. С ним о его летней поездке к Лысенко в Одессу - молодежь по командировке парторганизации. Впечатление неопределенное. Надо верить на слово. Но впечатление от окружения Лысенко плохое — карьеристы, не возбуждающие доверия. Отчеты не поставлены согласно современным требованиям.
30 декабря, утро. Пятница.
Вчера здоворье на границе. Но кроме адониса ничего не принимал и занимался. А думал очень хорошо.
Полный разгром Геологического Комитета — старых работников оставляют без работы. Все более убеждаюсь в бездарности и самомнении Кагановича.
31 декабря, утро. Суббота.
Рассказы о Киеве очень тяжелые — но жизнь идет и многое перестраивает по-новому, но не тому, какое возвещается, и, следовательно, свой процесс, в котором сознательный элемент переделывается.
Арестован Тимченко[125] — и погибли его рукописи. Арестованы дочь Грушевского [126] и его брат Александр. Секвестровали, что могли. Идет фактический — по возможности, не переходя формальных рамок — грабеж ценных вещей для агентов НКВД. По крайней мере, такое впечатление у обывателя крепко сидит, и в ряде случаев — не думаю, чтобы обычно — отвечает действительности. При Ежове усилилось.
