Пока главные действующие лица минувшего сражения отдыхали и приводили себя в порядок, отряд специального назначения при контрразведке дивизии, или проще карательный отряд творил в занятом селе суд и расправу. Прежде всего, расстреляли всех раненых красных и медперсонал лазарета. Потом каратели пошли по избам. Если обнаруживали чего-то подозрительное, например отсутствие икон на стенах, или что-то из оружия, хозяев без различия пола и возраста пороли или выгоняли на улицу, освобождая приглянувшиеся дома под штаб и службы дивизии. Захвачено немало фуража и патронов, но вот снарядов к орудиям кроме тех, что противник оставил на позициях, не было - красные их не складировали, а держали на подводах и в суматохе боя успели вывезти. Это был очень неприятный факт, так как грядуновские артиллеристы израсходовали большую часть своего боезапаса, а надеяться на скорый подвоз снарядов аж из Омска не приходилось - оттуда почти все отправляли на Восточный фронт, где белые армии тоже начали большое весеннее наступление.
Дивизионный госпиталь не смог расположиться в той избе, где помещался лазарет красных, ибо там вповалку лежали трупы, и все было залито кровью. Он разместился в здании бывшей школы рядом со штабом. Поздним вечером атаман потребовал к себе начальника госпиталя. Медик вскоре явился:
- Прикажете доложить о поступивших раненых?
- Потом доктор, потом. Закройте дверь на крючок и посмотрите, что там у меня с ногой,- скривившись от боли, так что на его лбу из под спадающей на лоб челки появились капли пота, атаман снял сапог. Портянки и нижняя часть галифе были мокрые от крови.
- Вы ранены?!- врач пододвинул керосиновую лампу поближе к краю стола и присев на корточки, начал разматывать портянку
Атаман стиснул зубы и не издал ни звука, даже когда врач стал ощупывать его ногу, хоть гримаса боли и проступила на его лице.
- В икру... навылет... края раны неровные... осколок. Возле вас снаряд разорвался?- спросил врач.
- Нет,- едва сдерживаясь от стона, отвечал атаман,- это граната.
- Кровотечения почти нет... необходимо промыть и перевязать. Я сейчас пришлю сестру милосердия.
- Не надо никого присылать, перевяжите сами... только скорее, и об этом более никто не должен знать. Вы меня поняли!?... И еще... выясните, не привозили ли к вам в госпиталь сотника Решетникова из станицы Усть-Бухтарминской.
Врач сходил за медицинской сумкой и сообщил, что интересующий атамана офицер в госпиталь не поступал. Когда рана была промыта и перевязана, атаман четверть часа тренировался, ходя перед зеркалом, чтобы никто не заподозрил о его ранении. Гримасу боли на лице он в конце-концов превозмог, но от некоторого прихрамывания так и не избавился. На вечернем совещании командиров полков, когда кто-то обратил внимание на это внимание, атаман лишь досадливо отмахнулся:
