По ним стреляли и с возов обозники, и из окон и чердаков изб. Иван понимал, останавливаться нельзя, это верная гибель. Но впереди улицу села перегородили телегами, на которых люди в ношеных выцвевших шинелях и обмотках спешно устанавливали пулемет...
- Боя не принимать, за мной, направо, в прогон, выходим из села!!!- что было мочи, обернувшись, орал Иван.
Мгновенно сконцентрировав всего себя, всю волю и ум... он решил вновь атаковать линию обороны противника, теперь уже с тыла. Решение по сути абсурдное. Атаковать центр обороны, насыщенный пулеметами, которые развернуть в обратную сторону, минутное дело. Но Иван собирался атаковать не пехоту, залегшую в окопах, а артиллерийскую батарею, находящуюся сзади, ближе к селу, здесь пулеметов не было. Но, конечно, и это его сотню не спасало. Порубить частично орудийные расчеты - вот и все, что они могли успеть, а подоспевшие пехотинцы и пулеметчики все одно бы их всех положили. Последняя надежда Ивана была на атамана. Он надеялся, что тот, находясь на своем КП, как раз напротив батареи противника, должен наверняка увидеть его атаку с тыла, должен понять, что батарея хотя бы временно не может вести огонь, а значит надо немедленно атаковать главными силами в лоб...
Анненков не просто увидел, он ждал этого. Поняв, что прорвавшаяся сотня в западне, атаман мысленно пожелал, чтобы ее командир не запаниковал, а по ходу движения изменил направление атаки и с тыла атаковал именно артиллерию красных. Он очень на это надеялся, хоть и понимал, что совершить такой маневр, находясь под перекрестным огнем в селе невероятно трудно. Он сам полтора месяца назад, в январе побывал там же под таким огнем и, что называется, едва ноги унес. Подскакал порученец, которого он отправлял в усть-каменогорский полк:
- Брат-атаман, подъесаул Воскобойников говорит, что не успел, не понял маневра, и что сотня атаковала, не согласовав свои действия с ним, без его приказа!
- Кто командир сотни?!
- Сотник Решетников. Это вновь прибывшая сотня из Усть-Бухтармы.
О чем мог подумать атаман после этих известий? "Атаковал без приказа, самовольно, да за это!...", или "Ишь, всего пять дней, как прибыли, с марша и так лихо воюют. Жаль если потеряем такую сотню и такого командира". Но думать ни в одном из этих направлений было некогда. Атаман вновь приник к окулярам бинокля. Кажется, его ожидания начинали воплощаться в реальность - в тылу противника от села к центру позиций неслась во весь опор все та же, но уже заметно поредевшая конная лава. Они явно намеревались атаковать с тыла красных артиллеристов. Атаман словно собрался в единый тугой комок, он интуитивно почувствовал - судьба всего сражения решается сейчас, в эти пять-десять минут. А раз так, то нет времени посылать порученцев с приказами, чтобы приготовились к атаке "Уланы" и "Гусары". Этот сотник так быстро сориентировался во вражеском тылу, что и атаман должен действовать не менее стремительно, чтобы не загубить такой блестящий маневр, не упустить этот шанс, одержать решительную победу.
