р экономики улыбался, даже министр здравоохранения — и тот был рад. Кризис, граждане! Очень непростое положение в мире, господа! Но — просим народ не волноваться: у страны имеется неприкосновенный запас на случай беды! Стабфонд нас спасет, граждане! Это означало, что их пустили к припасам, открыли дверь в погреба — припрятанные на черный день четыреста миллиардов долларов теперь можно рвать на части. И — ринулись в двери, сшибаясь лбами, толкаясь локтями, грызя друг другу холку.
— Правительством накоплены средства, — сказал Бланк.
— Надолго хватит?
Правительство объявило, что денег хватит надолго, потом скорректировало информацию: денег хватит ненадолго. Сначала сказали, что средств хватит на три года; потом сказали, что на год; потом подумали и сказали, что деньги уже кончились.
— Должно хватить на пару лет.
— Когда они все деньги украдут, они людей начнут сажать, да, Саша? — спросила Лиля Гринберг.
— Да что ты такое говоришь! Кто и кого начнет сажать?! Что, тридцать седьмой год у нас, что ли?
— Они когда между собой грызутся, то других людей убивают тоже.
— Умоляю тебя! Прекрати истерику! Зачем им между собой воевать? Сообща… — и Бланк не нашел, как продолжить фразу. Что — сообща? Сообща у нас только воруют.
— Перегрызутся, как пауки в банке, — сказала Лиля Гринберг.
— Здравствуйте, — раздался голос, который Бланк опознал сразу же: за их спинами появился Борис Кузин.
— Рад вас видеть, Боря.
— Гуляете?
Они приглядывались друг к другу, и каждый думал: он пришел на демонстрацию или для того, чтобы следить за теми, кто придет на демонстрацию?
— Гуляем. Красивая у нас Москва.
— И какая стала ухоженная.
— Следят за порядком.
Ахмад собрал пятнадцать тысяч рублей, и Маша отнесла деньги Расулу, однако Расул, пересчитав, сказал, что этого мало.
— Сами же сказали, пятнадцать тысяч. Мы все продали.
— А товар? Товар, который сгнил? Это что, денег не стоит?
И не поспоришь: Расул достал накладные, показал Маше — вот, все прописано. Было? Нет, ты сама посмотри — было? Оказалось, надо отдать еще десять тысяч. И отдать надо быстро — все это Расул объяснял резким голосом, колючими черными глазами смотрел на Машу.
Это требование Маша передала Ахмаду.
— Попрошу у моей хозяйки, — сказала Маша. — Не может ведь человек всегда обманывать. Я ее жильцу пожалуюсь, иностранцу. Я скажу ему так: вам должно быть стыдно за Москву.
— Вместе пойдем.
— Нет, ты не ходи. Она тебя испугается. У нас не любят… — Она хотела сказать «черных», но не сказала так, а сказала осторожно: — У нас не любят, когда на террористов похожи.
