Издалека доносились их голоса. Неожиданно Татарников увидел себя — и своих соседей — в огромном белом поле; никелированные кровати, серые простыни, белые стены — все слиплось в длинное тягучее мутное пространство. И он плыл по этому пространству на своей узкой койке. Он не мог объяснить, почему поле такое холодное, — скорее всего поле было снежным, да, именно так: белый мутный цвет возник оттого, что все вокруг заметено снегом. Оттого так и холодно рукам, оттого так и стынут тощие ноги под одеялом.
Вова-гинеколог неожиданно сел на кровати и сделал сообщение:
— Вообще-то никакого кризиса в мире нет.
— Как это, кризиса нет? — возбудился Витя. — Что ты говоришь! Сам придумал или где прочитал? Я знал, что тут дело нечисто! Нет, ты скажи, Сергей Ильич, я как чувствовал! Думаешь, дурят нашего президента? Кризис, мол, кризис — а сами втихаря…
И Витя, рязанский аналитик, обрисовал ситуацию в высших эшелонах власти: президенту сообщают ложные цифры, пугают народ, граждане по дешевке распродают имущество, а негодяи-богачи еще того более богатеют.
— Все не так просто, — снисходительно сказал Вова-гинеколог, — это общая мировая стратегия.
И Вова выложил на кровать стопку свежей прессы — тут и журналы GQ, и газета «Коммерсант», и «Ведомости», и все исчеркано, все страницы в пометках.
— Комбинация такая, — сказал Вова-гинеколог. — Объявляют мировой кризис, банкротят убыточные предприятия, избавляются от балласта, бездельников гонят.
— А что, так просто, без кризиса, не могли?
— Не получается без кризиса! Мусульмане, террористы всякие, марксистов недорезанных не перечесть, нацменов столько понаехало — черно на улице. Мне сестра из Берлина пишет: одни турки кругом. И что же получается: мировая демократия их всех будет кормить? Они в нас бомбами, а мы им — зарплату? Выявить врагов демократии и посадить журналисты не дадут, чуть что — в крик! Вот и придумали, как всех прижать легальным способом.
— Кого прижать? — спросил Витя подозрительно. — Меня им, что ли, надо прижать?
— Ты все про себя! Если каждый только о себе думать будет, демократию никогда не построим.
— Значит, нет кризиса? А Доу Джонс почему падает?
— Много ты, Витя, в Доу Джонсе понимаешь. Как график нарисуют, так Доу Джонс и упадет. Люди поумнее тебя графики составляют.
— Мухлюют, значит?
— Не мухлюют, — Вова-гинеколог поморщился на примитивные Витины определения, — не мухлюют, а строят глобальный демократический мир. Кризис — это так специально придумали, это для нервных.
