— Болезнь?
Вильнёв щелкнул языком.
— Или нападение, — тихо сказал он.
— Дома?
— Так говорится в полицейском протоколе. И в довершение всего, поскольку у Лешоссера нет наследников, он передал свою коллекцию в дар Лувру. Хотел бы я знать, что нам с этим делать, подвалы переполнены.
Я почувствовал, как мое плечо стиснула рука Франсуа, который, как и я, был шокирован его разочарованным тоном.
— Смените экспозицию в вашем кабинете? — с издевкой спросил я. — Или, может быть, в своем загородном доме? Здесь не требуется большого воображения, мсье Вильнёв.
Щеки Вильнёва побагровели и затряслись, словно желе. Он стиснул огромный кулак, словно намереваясь кого-то раздавить, — возможно, меня.
Я схватил папку и, хлопнув дверью, вышел, проскочил по лестнице в подвал и закрылся в своем кабинете в компании с мумиями, о которых уже начисто забыл.
Тяжело опустившись на стул, я налил себе половину кофейной чашки шотландского виски, оставленного в ящике моего письменного стола предыдущим стажером, и залпом выпил. Алкоголь обжег мне горло и опустился в желудок как расплавленная лава, но не принес ни малейшего облегчения. Холодный пот струился по спине, заливал глаза. Я вытер их дрожащей рукой, машинально погладив длинный шрам на лице. Бертран Лешоссер… Я и сейчас еще слышал крики, наполнявшие мои уши на берегу Коринфского канала.
— Осторожно! Профессор Лешоссер, перегородка сейчас рухнет!
— Возвращайте пловцов! Пусть поднимаются по двое!
— Но, профессор…
— Морган, что вы делаете? Вы сошли с ума? Вас может засыпать! Морган! Я запрещаю вам погружаться, вы слышите меня? Я запре…
Ледяная вода, соль во рту и ощущение, что ты плывешь в смоле, как в тех снах, когда изо всех сил стараешься бежать, но не можешь двинуться с места. Облегчение при виде пятерых пловцов в костюмах для погружения, поднимающихся на поверхность, которые знаками показывают мне, что все в порядке… А потом вдруг все как в тумане. Ураганом взметнувшийся с молчаливого дна песок, беспорядочные завихрения воды, вызванные падением десятков тонн мрамора и бетона в глубину канала… Растерянность… Страх… Где поверхность? Где дно? Маску сорвало… Боль… Лицо и руки разодраны… Кровь смешивается с песком и морской водой… Чья-то рука тянет меня за волосы, и наконец-то воздух… Гомон и снова громкие возгласы…
— Он ранен! Быстро! Вызывайте «скорую»!
— Одного пловца нет! Одного нет!
— Морган! Морган, вы меня слышите? Да где же эта «скорая»?
— Этти…
— Он в сознании, профессор…
