Книга обманов | страница 58
Оленька взялась в его жизни ниоткуда. На рассвете сырого осеннего дня он ехал в сторону Москвы, красная машина неслась по серому асфальту, над полями поднимался туман, из которого на дорогу могли выскочить белый конь или заплутавшая корова, но никак не женщина. Да она и не выскакивала, шла по обочине, и он, обгоняя, подумал: «Надо же, и плащ лаковый, и сапоги высокие, а ведь не шлюха». И так удивился этой своей мысли, что притормозил, а потом и вовсе остановился. А почему нет, будто не бывает у шлюх некрашеных каштановых кудряшек, отяжелевших от водяной взвеси, глупых рук, буратинисто машущих в такт решительной прыгающей походке, чуть сутуловатой закрепощенной спины. Но не похожа она была на жертву затянувшегося дачного субботника или выброшенную дальнобойщиком плечевую. Ну и остановился, чтобы рассмотреть. Когда поравнялась, приоткрыл дверцу, стараясь не спугнуть резким движением, и вежливо сказал:
— Доброе утро. Вас подвезти? — и сразу отметил, что она не боится.
Взглянула, помедлила, отвела влажную прядь с лица и кивнула. Потянула на себя ручку задней дверцы, и он, от природы осторожный, позволил ей усесться за спиной — подобранке, не проронившей ни слова, у которой неизвестно что на уме, вдруг душить кинется или по затылку чем звезданёт. Наоборот, накатило неоправданное веселье, когда представил: вот она замахивается невесть откуда взявшейся огромной мультяшной киянкой или со зверским лицом затягивает на его шее чулок, и костяшки маленьких ручек белеют от напряжения. Подавив смешок, спросил:
— Печку включить?
Но тут же сообразил, что она не замёрзла, несмотря на промозглое утро. Наоборот, разогрелась и слегка вспотела от быстрой ходьбы и теперь пахла тёплым яблоком, будто только что пекла пироги на жаркой кухне.
«Старею, — подумал, — если при виде бабы мысли о пирогах». Молчание не тяготило, но отчего-то захотелось поставить ей такую музыку, чтобы кое-что о нём поняла, хоть этого невозможно печального Клэптона. Would you know my name, узнаешь ли ты моё имя, если мы встретимся на небесах, would it be the same, останется ли оно прежним?
Кстати, что за ерунда, надо бы поинтересоваться, как её зовут, а он перебирает в уме слова, и ни одно не годится, чтобы начать пустяшный разговор. Ясно только - расспрашивать, что да как, почему здесь оказалась, нельзя. Нельзя и нельзя, такая уверенность в нём поселилась. Въехали в город, и она положила свою птичью лапку ему на плечо, одним жестом попросила притормозить у окраинной станции метро. «Вот и всё, — подумал тоскливо, — вот тебе и пироги с яблоками». Пока парковался, избегая луж, она копалась в маленькой сумке на длинном ремне, перекинутом через грудь, как у почтальона.
