— Но я хочу сказать другое. Когда я женился на ней, Николь была потрясной девкой, с какой стороны ни подойти. Очень красивая мордашка, великолепные ножки и… светлая голова на плечах, что уж совсем редкость у красивых баб. Но самым поразительным в ней были идеальные, самые большие и красивые к западу от Занзибара, словом, умопомрачительные титьки.
— Да что ты говоришь?
— Точно. Больше таких я не видел за всю жизнь. Кроме них я больше ничего не видел и лишь спустя месяц заметил маленькую родинку в уголке улыбчивого рта. Возможно, некоторые мужчины и ты в том числе, Скотт, считают женские груди лишь отличительным признаком их анатомии, но я полагаю, что это в женщине главное. Что вы на это скажете, мистер Скотт?
— Я? О, я скорее разделяю вашу точку зрения, мистер Романель.
— Приятно слышать, мистер Скотт. До этого я был о вас несколько иного мнения.
У моего собеседника явно произошел какой-то сдвиг по фазе. Он дважды назвал меня «мистером». До этого я был для него просто Скоттом.
— И на основании чего у вас сложилось это «иное» мнение?
— Ну, я навел о вас кое-какие справки.
— Справки?
— Да, справки. Поэтому было бы лучше для всех лиц, связанных с этим делом, если только вам удастся в скором времени разыскать мою маленькую Спри…
— Вашу маленькую Спри?
— …чтобы вы предварительно удостоверились в том, что это действительно она, спросив девичье имя ее матери.
— Но именно это я вам и предложил всего минуту назад.
— Видите ли, мистер Скотт…
— С чего вдруг такой официоз? Не лучше ли и дальше называть меня просто Скотт, «приятель»… или «парень»?
— …возможно, я поздновато осознал, что моя девочка нуждается в защите, поскольку кое-кто из мстительных маньяков может попытаться отыграться на моей маленькой, невинной, беззащитной…
— Маниакальная месть? Отыграться на беззащитной девочке? Романель, вы что, свалились с кровати и повредили голову? Послушайте, она сейчас взрослая женщина. Ей 26 лет! Не многовато ли для девочки?
— Совершенно верно. Для кого-то она, может быть, и взрослая женщина. Но для меня всегда останется маленьким беззащитным ребенком.
— Да будет вам. Если вы и дальше будете продолжать в подобном духе, то я и впрямь подумаю, что вы слетели с катушек.
— Это — мои катушки, и, если я предпочитаю слететь с них, кто может мне это запретить? Ну да ладно. Я вам только хочу втолковать, что моей маленькой Спри не должно быть причинено никакого вреда до тех пор, пока я с ней снова не увижусь. Я яс-сно выражаюсь? — закончил он свирепо.
