Четверо со «Сринагара» | страница 79
Я скосил глаза вниз, открыв веки чуточку пошире. Я увидел стену, колеблющуюся и расплывающуюся, застывшую на мгновение и затем снова начавшую расплываться. Письменный стол, плавающий в тумане, человек, сидящий за ним с телефонной трубкой в руке, повернувшись ко мне правым боком. Его очертания, очертания стола были нереальными, бестелесными, расплывчатыми. Все выглядело точно так же, как рисунки на стене бара.
В какой-то дурацкий момент я подумал, словно в моем распоряжении было все время в мире, чтобы размышлять о таких пустяках. Не объясняет ли это, каким образом художник достигает видения своих образов: он, очевидно, бьет себя по голове и работает, как черт, время от времени нанося себе дополнительные удары по черепу. Я подумал, что, возможно, стены и стол были в действительности плотными, а расплывался я сам. Я подумал, что сам я, возможно, пришел в себя, и только мой мозг отказывается видеть все в нормальном измерении, непривычный к таким художественным приемам.
— Да, проклятое дело провалилось, — это был человек у телефона. Бородач.
Я снова слышал его, и зрение мое снова становилось отчетливым.
— Я сам теперь прослежу за этим, — сказал он. — Но я не могу сделать это здесь, в клубе! Мы отвезем его… Что? — пауза, пока он слушал. — О'кей! Мы его там прикончим.
Он еще послушал немного, потом повесил трубку.
Мое сознание уже достаточно прояснилось, чтобы у меня возникли какие-либо сомнения в отношении того, к кому относились слова: «Я сам этим займусь!» Это был я сам.
Я почувствовал, как сила понемногу возвращается в мои руки и ноги. Собственно, это была боль, которая становилась все мучительнее и жарче, но мозг мой уже работал достаточно четко. Я сделал несколько медленных глубоких вздохов и приготовился. Бородач отвернулся от меня и начал подниматься со стула.
Это был мой последний шанс. Через несколько секунд я его потеряю. Когда он приподнялся на стуле, я собрался со всеми своими силами, стиснул зубы и бросился на него…
Моя голова приподнялась над полом на дюйм или полтора и затем упала обратно, ноги вяло согнулись в коленях. Но я продолжал бросаться, барахтаться и извиваться. Понадобилось не менее трех минут, прежде чем я понял не только то, что я все еще слишком слаб и беспомощен, чтобы самостоятельно подняться с пола, но и то, что руки у меня связаны за спиной…
Бородач стоял надо мной, глядя на меня сверху вниз, и противно хихикал.
— У тебя череп, наверное, шестидюймовой толщины! — сказал он. Затем отвел назад ногу и ударил меня в левый бок. На какое-то мгновение острый носок его ботинка, как мне показалось, очутился у меня с правой стороны. Потом я услышал, как он сказал: