* * *
Водитель такси ехал в «Равенсвуд» впервые и был очень доволен. Это сулило ему хорошую оплату и пассажира в два конца по двадцать миль каждый. Водитель без умолку болтал, пока мы добирались по Эвкалиптам до поворота к «Равенсвуду». Эвкалипты — одна из самых тяжелых для проезда улиц, если не считать Фривей, а свернули мы на простую узкую грязную дорогу, ведущую только в «Равенсвуд», и не заметили поблизости ни одной машины.
Проехав по этой заброшенной дороге четыре или пять миль, мы миновали рощу эвкалиптовых деревьев и увидели больницу. Дорога, делая петлю вокруг здания, заканчивалась. Казалось, больница находится на необитаемом острове. В четырех-пяти милях от нас шумела и бурлила жизнь, но здесь возникало ощущение, что цивилизация в тысяче миль отсюда. «Равенсвуд» выглядел вполне мирным. Но смерть тоже довольно мирная с виду.
День выдался мрачноватым, воздух был душный, тяжелый и неподвижный, листья на деревьях поникли, небо — серое и низкое. Именно в такие дни человек чувствует беспокойство, подавленность, тоску.
Увидев людей, которые двигались вокруг большого двухэтажного здания, белого, как кости, обработанные хлорной известью, я почему-то вспомнил о маленьких живых существах, копошащихся возле мертвого тела. Перед больницей зеленела трава, какая-то нездоровая на вид. Местами она пожелтела и пожухла, и эти признаки увядания напоминали оспины на лице больного.
Шофер остановил машину перед входом в больницу:
— Хотите, чтобы я подождал, приятель?
— Было бы неплохо.
Я вышел из такси и поднялся по четырем цементным ступенькам на маленькую площадку перед широкими двойными дверьми. Двери были закрыты, но не заперты, поэтому я вошел внутрь и увидел навощенный до блеска пол. В нескольких ярдах от меня, справа по коридору, располагалась стойка. Сидевший за ней молодой человек что-то писал. Когда я приблизился, он взглянул на меня:
— Да, сэр?
— Я хотел бы повидать мистера Тодхантера. Гордона Тодхантера.
Молодой человек внимательно осмотрел меня:
— Как вас зовут?
— Шелл Скотт.
— Гм... Одну минуту.
Он выбрался из-за стойки, прошел по коридору, исчез в одной из комнат и вскоре вернулся, но уже не один.
С ним пришел мужчина лет пятидесяти, седой, с маленькими пронзительными глазками. Он был на три-четыре дюйма выше меня и гораздо полнее. Голос у него оказался глубоким, низким и успокаивающим.
— Мистер Скотт?
— Да.
— Вы хотели бы видеть мистера Тодхантера?
— Верно.
Он улыбнулся мягко, как человек, который нюхает розу и ощущает полную гармонию с миром. Казалось, ничто не выведет его из равновесия. Вот если только пырнуть ножом...
