Она не обращала внимания на машины. Раздался визг тормозов, и одна машина остановилась, едва не сбив ее. Последовал удар, когда следующая машина врезалась в первую.
Шум напугал ее, она внезапно остановилась, прикрыла лицо рукой и огляделась. Водители пялили на нее глаза — такую красотку не каждый день увидишь. Один пошляк высунулся из машины и присвистнул от восторга. Я мог его понять.
Я мог бы и сам засвистеть, если бы мне вдруг не пришло в голову, что я представлял собой прекрасную мишень, выставившись в окне. Мне также пришло на ум, что я смотрел не в ту сторону — на улицу, вместо того чтобы взглянуть на незапертую дверь кабинета.
Только обе эти мысли пришли мне в голову слишком поздно. Я еще не успел повернуться, как беда вошла в дверь.
Беда явилась в лице худого сорокалетнего малого небольшого росточка, но с очень большой пушкой в правой руке. Я узнал пистолет 45-го калибра, но не его обладателя. Больше того, у меня не было ни малейшего желания знакомиться с ним.
— Живей, Скотт! — сказал он. — На выход.
— Что? В чем...
— Не тяни, мистер, — прикрикнул он на меня, поторапливая движением своего пистолета. — Поспеши.
До меня наконец дошло: кто-то настолько был зол на меня, что не останавливался ни перед чем. Это было так убедительно, что я не стал спорить. Держа руки на виду, я двинулся вокруг стола в его сторону. Когда я оказался в паре шагов от него, он сказал:
— Достаточно. Положи руки на затылок и переплети пальцы.
Я сделал, как мне было приказано.
— Не пытайся что-то предпринять, Скотт, — сказал он, наставив пистолет на мою грудь, протянул левую руку и извлек из кобуры мой револьвер. Спрятав его в карман, он отступил в сторону и кивнул на дверь: — Ты выходишь первым.
Я приблизился к двери и остановился. Он подошел слева и тихо сказал:
— Шевелись, если не хочешь головной боли.
— Да в чем дело-то? — спросил я. — Уж не ты ли стрелял сегодня в меня?
Он пошевелил рукой с пистолетом, в то время как уголки его губ опустились вниз. Он вел себя как настоящий головорез. Он был чуть выше пяти футов, но чувствовал себя гигантом, держа меня на мушке. Он мягко проговорил:
— Ты, должно быть, плохо слышал меня, Скотт. Я сказал: поторопись! Так что двигай!
Я вел себя заторможенно все утро, но сейчас я почувствовал жар. Я горел желанием размазать этого типа по стене. Он стоял в шаге от меня, так близко, что я мог до него дотронуться. Но я не пытался это сделать. Он был готов на все, а я не знал, как отвлечь его внимание.
