— О чем мы думали?! — Ступенек больше нет, и она берет его за руку. — Идеалисты. Как всегда. И если хочешь держать меня за руку, будь сам поэнергичнее. За семнадцать лет мы никогда не жили в одном городе, не говоря уж об одном доме.
— И ты думаешь, что этого уже не изменить.
Их пальцы переплетаются. Он переводит дух.
— Как?
— Наверное, я втайне тешил себя надеждой, что ты переедешь. Гарвард, МТИ, Тафтс… Ты могла бы найти преподавательскую работу. Может быть, в медицинской школе или консультантом в Маклине. Или в Бостоне, в офисе судмедэкспертизы. Может даже шефом станешь.
— Нет, к такой жизни я уже не вернусь, — говорит Скарпетта. Они входят в фойе отеля, которое она называет «бель эпок», потому что здесь все из той, изящной эры. Но сейчас они не замечают ни мрамора, ни старинного муранского стекла, ни шелков и скульптур, ничего и никого, включая Ромео — это его настоящее имя, — который днем работает золотым мимом, а по ночам швейцаром. В последнее время молодой и симпатичный итальянец хмур и неразговорчив — устал от допросов по поводу убийства Дрю Мартин.
Ромео вежлив, но отводит глаза и, как мим, не произносит ни слова.
— Я хочу для тебя самого лучшего, — говорит Бентон. — Поэтому и не возражал, когда ты решила открыть собственную практику в Чарльстоне. Но расстроился.
— Ты ничего мне не сказал.
— Я и сейчас не должен был говорить. Ты все сделала правильно, знаю. Многие годы ты чувствовала себя неприкаянной. В каком-то смысле бездомной и даже несчастной после того, как уехала — извини, что напоминаю, — не по своей воле из Ричмонда. Этот засранец, губернатор. Так что на том этапе ты поступила правильно. — Они входят в кабину лифта. — Но только я уже не могу так больше.
Она пытается не поддаваться страху. Страху невероятно, неописуемо жуткому.
— Что я слышу, Бентон? Что ты хочешь сказать? Что мы должны расстаться? Я правильно тебя понимаю?
— Может быть, я имею в виду как раз противоположное.
— Не знаю, что ты имеешь в виду, только я с ним не флиртовала. — Они выходят у себя на этаже. — Я никогда и ни с кем не флиртую. Только с тобой.
— Откуда мне знать, что ты вытворяешь, когда меня нет рядом.
— Тебе прекрасно известно, чего я не вытворяю.
Бентон открывает дверь апартаментов. У них прекрасный номер — старинные вещи, белый мрамор, каменное патио, в котором могла бы поместиться небольшая деревушка. Дальше — силуэт древнего города на фоне ночи.
— Бентон, пожалуйста, давай не будем ругаться. Утром ты улетаешь в Бостон. Я возвращаюсь в Чарльстон. Давай не отталкивать друг друга, чтобы потом легче переносить одиночество.
