— Что-то у меня неправильно получилось, — вздохнул Павлик.
— Вот он, турок! — крикнул в ответ Белобрысик.
— Оставь! Ты с ума сошёл! Что там турок! — вне себя закричал Павлик. Ведь мы падаем!..
Белобрысик резко повернулся, бросил на своего приятеля беглый испытующий взгляд, словно спрашивал, верить ему или не верить, потом сел рядом с ним и увидел его бледное, растерянное лицо.
— В чем-то я ошибся! — повторил испуганно Павлик.
— Ну, так приземлимся здесь, — предложил Белобрысик.
— Здесь! Да ты действительно сошёл с ума. Где же здесь приземлиться?
— Где угодно, только не в пропасть, конечно.
— Мы можем разбиться!
— А может быть нам и удастся!
— Сашок, я не узнаю тебя. Да ведь мы на волосок от гибели.
Белобрысик ни слова не ответил. Он только прижался к своему другу и обнял его за плечи.
— Говорят, когда падает самолёт, тяжелее всего разбивается пилот. Сейчас мы оба пилоты…
— Попробуем вот там приземлиться, — Павлик показал взглядом на узкую полянку между лесом и пропастью.
— Я верю, что тебе это удастся, — ответил Белобрысик. — Вертолёты не скользят далеко, они спускаются почти вертикально. Мы должны приземлиться. Эх, только бы остаться в живых! Павлик, осторожно!
Вертолёт повис над лесом, скользнул на правый бок и пролетел над самыми маковками сосен.
— Сейчас! — крикнул Павлик и привёл в движение ручки для приземления так, как ему объяснил профессор.
Для обыкновенных самолётов, самолётов с крыльями, приземление начинается на высоте семи-восьми метров и заканчивается на расстоянии полуметра или метра от земли. Потом наступает момент выжидания, когда самолёт должен снизиться до двадцати-тридцати сантиметров от земли. Скорость его быстро уменьшается, благодаря чему аппарат легко парашютирует и опирается тремя точками о землю. То, что в этот момент пугало невольного пилота, был именно этот момент скольжения самолёта после соприкосновения с землёй, потому что аппарат мог съехать в близкую пропасть. Всеми силами Павлик старался поступать правильно, точно так, как ему было указано, но в состоянии волнения и страха он не мог всё хорошенько припомнить и правильно выполнить. Павлик, может быть, спустил вертолёт не совсем так, как полагалось, аппарат резко ударился о землю, отскочил, полетел как шальной влево, опять ударился о какие-то камни, лёг на бок, оглушительно зажужжал, как искалеченный жук в предсмертной агонии и вдруг затих.
— Ур-а-а-а! — Ур-а-а-а! — крикнул в слезах Белобрысик, схватил Павлика, прижал к груди, растрепал его волосы, потом открыл дверцу, чтобы выйти из машины, но вдруг спохватился и вернулся. Из-под пояса, из секретного кармана штанов, он вытащил грязную тряпицу, развернул её и вынул маленького слона, вырезанного из слоновой кости, на тонкой золотой цепочке.
