— Просто сказка! — восхищённо ответил Павлик. — Это должно быть педали — продолжал он, указывая на металлические плитки в ногах у пилота.
Павлик уселся на сиденье пилота, удобно расставил ноги, поставил их на педали.
— Вот так должны быть расположены ноги пилота. — Говоря это, Павлик облокотился на спинку кресла и так самоуверенно поглядел на небо, видневшееся через открытую дверцу, будто хотел тут же понестись в его синеву.
— А вот этим рулём, — продолжал он, — пилот обыкновенного самолёта изменяет направление полёта. Если хочет лететь прямо, держит рычаг в прямом положении. Только нажмёт правой ногой, вертикальный руль склоняется вправо. Тогда весь хвост самолёта тоже перемещается вправо, и самолёт поворачивает в этом направлении.
— Но как, почему? Будь это на земле, колёса повернут его вправо, но тут?
— Здесь — воздух. Воздушная струя, которая обтекает самолёт. А вот этот рычаг, я думаю, для горизонтального руля. Так оно у самолётов с крыльями. Пилот держит рычаг вот так, правой рукой. Если притянешь рычаг к себе, руль подымается кверху, струя воздуха нажимает на хвост книзу, а нос самолёта подымается вверх, и самолёт набирает высоту. Если нажать на рычаг вниз, самолёт тоже нагибается книзу и начинает снижаться. Но вот как оно у этих бескрылых жуков, не знаю, — рассмеялся Павлик.
В этот миг снаружи послышался шум. Оба невольно свернулись на дне вертолёта. Профессора снова вышли из дома и разговаривали между собой. Павлик поднялся, чтобы посмотреть на них, в то же мгновение мотор вертолёта загремел, бурно заработал на полном газе, винт с воем и визгом разорвал воздух и всё тело вертолёта затряслось в неудержимых порывах.
То ли Павлик, вставая, задел за что-то, то ли Белобрысик что-то сдвинул, прячась под рулём, но они вдруг оказались в беспомощном положении.
Павлик кинулся к аппаратам управления, ища, как затушить мотор. От его движения или сам по себе, вертолёт двинулся вперёд, а его винт ударился в большие деревянные ворота с такой силой, что щепки от ворот полетели во все стороны. Тут раздался чей-то страшный крик, такой сильный, что был слышен даже сквозь шум гремящего мотора. Удары несущего винта о какую-то другую преграду заставили вертолёт задрожать и, наконец, собрав силы, он стал смешно подскакивать, будто испуганный аист. Потом он тяжело отделился от земли и начал набирать высоту и скорость.
Павлик на секунду увидел испуганные до смерти лица ученых, их отчаянные жесты, нервные непонятные выкрики. Они кинулись к вертолёту, но тот уже успел подняться до крыши дома, потом сел на верх дымовой трубы, а через несколько секунд вилла из вертолёта казалась уже маленьким пятнышком, а испуганные люди вокруг неё суетящимися муравьями. Лес сверху похож был на волнующееся зелёное море. Размеры его не казались больше такими внушительными. Елки самой головокружительной высоты представлялись просто как шероховатости зелёного ковра, простёртого по бескрайней земле. Вместо лесов или полей виднелся хаос жёлтых, зелёных, чёрных или белесых пятен. Даже Рильские горы, там, на северо-западе, со своими недоступными вершинами, уходящими в тучи, выглядели хотя всё ещё и величественными, но побеждёнными.
