затянуло в метро, за спиной закрылись ворота, он стоял на платформе, пытаясь понять, что же
теперь надо делать? Свою работу... Вправить вывих, остановить кровотечение, просто посидеть
рядом с человеком, держа его за руку, душевные раны кровоточат сильнее телесных. Сам он
легко отделался, раньше его жизнь шла по замкнутому кругу: работа, дом, магазин. Теперь же: работа, работа, продпаек, опять работа и – хлоп мордой в подушку. Видеть сны о прошлом.
Видеть солнце, небо, траву, слушать шум большого города. Или снова впустую сжать пальцы в
воздухе, не дотянувшись до руки... Двадцать лет он видел это во сне. Что бы сказал по этому
поводу старик Фрейд? Иногда и сигара не признак какого-то скрытого гомосексуализма, а просто
сигара. А он просто чувствует свою полную беспомощность. Просто…
Люди нуждались в нем. Целый год. А потом... Как-то незаметно все наладилось, метрополитен
перестал напоминать сплошную чрезвычайную ситуацию, и аббревиатура МЧС уже не звучала
так гордо и обнадеживающе, как раньше. Он не привык быть лишним и ненужным. На
поверхность попросился одним из первых, не трудно быть героем, когда и терять-то особенно
нечего. Да и подвигом это не назовешь, когда есть хорошие защитные костюмы, риск получить
облучение минимален. Не было еще никаких тварей, опасность представляли только радиация и
техногенные факторы. А в городе показалось, что со всех сторон смотрят мертвые глаза. Глаза
неспасенных. Ему одному из первой группы сталкеров удалось сохранить хоть внешнее подобие
спокойствия, но именно тогда и начал сниться этот сон.
- Виктор, проинструктируй новичка, расскажи, что его ТАМ ждет. - Командир блокпоста
подтолкнул в спину едва совершеннолетнего пацана. – Ну, вы тут сами разберетесь…
Он давно не выходил в город, уже через четверть часа ходьбы в противогазе нечем было
дышать, кружилась голова, мог потерять сознание от гипоксии. Возраст, чего же он хотел? Но
подготовкой сталкеров продолжал заниматься, когда попросят.
Парень изо всех сил хмурил брови, стараясь казаться серьезнее и старше, чем он есть, но
больше девятнадцати лет по расчетам Виктора никак не выходило. Сопляк. Впрочем, выбора не
было. Все хотели быть сталкерами, но здоровых и подходящих по всем параметрам молодых
людей в метро оставалось все меньше и меньше. ОЗК болтались на новичках, как тряпки на
бельевой веревке, за стеклышками противогаза – детское любопытство. Сталкеры, блин
горелый…
- Имя у тебя есть, недоросль?
- Михаил Васильевич.
