— Вот еще, чепуха какая! — ответил Мэтью, смеясь и досадуя, и убрал руки сестры с лица.
— А кто такие переселенцы? — поинтересовался Брайен.
— Это люди, которые приехали из другой страны, — объяснила Микаэла, направляя повозку к центру городка. — Здесь, в Америке, мы все переселенцы.
Микаэла остановилась перед кузней.
— Доброе утро, Роберт! — поздоровалась она. Кузнец вышел из своей задымленной мастерской ей навстречу. — Мне кажется, у Медведя подковы не в порядке. Может быть, вы посмотрите, пока мы отправимся за покупками?
Роберт приветливо кивнул доктору.
— Конечно, мисс, посмотрю, — ответил он хрипловатым от дыма голосом.
— А Роберт тоже переселенец? — спросил с интересом Брайен, держась за руку Микаэлы и вместе со всеми шагая к лавке мистера Брея.
— Конечно нет, дурачок, он был рабом, который… — начал Мэтью.
Но Микаэла резко перебила его:
— Мэтью! Роберт родом тоже из другой страны. И наверное, он охотнее остался бы там… — пыталась она осторожно объяснить.
Однако детали Брайена не интересовали.
— А шайоны? — продолжал он расспрашивать. Микаэла остановилась. Потом пожала плечами:
— Нет, шайоны тоже не переселенцы, наоборот… — Она умолкла и растерянно смотрела то на Колин, то на Мэтью. — Все дело в том, что нельзя всех людей постричь под одну гребенку. — И она пошла за Брайеном, который уже исчез в лавке.
Пока Микаэла обсуждала с хозяином покупки, дети разбрелись по углам лавки. Брайен никак не мог взять в толк, почему мистер Брей всегда такой ворчливый. Ведь он же был владельцем всех этих больших пузатеньких ваз с конфетами, в которых громоздились сладости всех цветов радуги. По мнению Брайена, большего и желать нельзя было.
Вдруг всеобщее внимание привлекли крики молодых людей и стук копыт на площади перед лавкой. Микаэла испуганно повернулась к окну.
— Господа помилуй, что все это значит?
В этот момент светлая головка Брайена появилась возле нее.
— Это миссис Олив! — воскликнул он с восторгом и показал рукой на площадь. — Она возвращается со своими ковбоями.
— О Господи! — вырвалось почти одновременно у мистера Брея за стойкой.
— Миссис Олив? — обратилась теперь к нему Микаэла. — Кто это?
— Моя сестра, — вздохнул торговец, и вид его выражал покорность судьбе. — Долгое время она провела в поисках серебра. И вот теперь она возвращается домой, и карманы у нее, наверное, туго набиты.
Микаэла заметила, что посреди группы всадников ехала женщина. Она была одета по-мужски, на лице ее, иссушенном жарой и физическим трудом, была написана решительность. За ней следовала тяжело нагруженная повозка, которой правила молодая чернокожая женщина. К вопросу об обязанностях полов миссис Олив явно относилась так же, как Микаэла.
