И конечно же, нельзя сбрасывать со счетов тот факт, что кто-то стремится убить его. А он ни при каких обстоятельствах не должен подвергать опасности свою жену. И едва ли кто-то будет осуждать их за то, что они живут раздельно. Ведь многие светские пары так живут.
Щелчок поднимаемой дверной задвижки заставил его вздрогнуть.
«Выходит, я недооценил свою юную невесту», — подумал Майкл, когда дверь, разделявшая их комнаты, отворилась и Джулианна переступила порог. Возможно, она уже успокоилась, взяла себя в руки. Или же оказалась более смелой, чем он полагал.
Маркиз невольно залюбовался своей прекрасной женой. Ее роскошные волосы были распущены и струились волнами до самых бедер, а восхитительные голубые глаза смотрели прямо на него, смотрели без всякой робости, даже с некоторым вызовом, как ему показалось. А под бледно-розовым шелковым пеньюаром на ней было… что-то белое — он видел только кружево в вырезе у самой шеи.
«А ведь она и впрямь восхитительна», — подумал Майкл с удивлением. Разумеется, он и до женитьбы знал, что его невеста очень красивая девушка, но ее красота не производила на него особого впечатления. А вот сейчас… Сейчас Майкл был ошеломлен красотой Джулианны и смотрел на нее, не в силах отвести взгляд.
Она же смотрела на него не только с вызовом, но и с доверием. Да-да, именно с доверием!
А ведь он, Майкл Хепберн, жил в мире подозрительности и обмана. Конечно же, он не всегда был таким, как сейчас, но утратил наивность и доверчивость так давно, что уже забыл, когда это произошло.
Майкл улыбнулся и сказал себе: «Возможно, моя рана не такая уж серьезная проблема».
Волноваться в ее положении совершенно естественно. Джулианна прекрасно это знала, но все же старалась скрыть свое волнение, когда вошла в спальню мужа. Она очень надеялась, что муж не заметит ее состояния, — но разве от такого человека, как Майкл Хепберн, можно что-либо скрыть?
В какой-то момент он вдруг улыбнулся, и она подумала: «Конечно, догадался. Наверное, он видит меня насквозь. Его, должно быть, никто не сможет одурачить».
Под халатом на ней была только тонкая ночная сорочка, и Джулианна остро осознавала это, открывая дверь спальни мужа. Казалось, эта дверь имела для нее какое-то символическое значение. Как ни странно, но она, едва открыв ее, почувствовала физическое влечение к мужчине, стоявшему у окна с бокалом в руке. Да-да, почувствовала — это невозможно было отрицать.
«Хотя дело, конечно, не в двери, — сказала себе Джулианна. — Наверное, на меня так воздействуют его глаза — необычайно выразительные. Или, может быть, что-то другое?..»
