– Ну и что Саша, собирается сам косить или наймет кого-то?
– А ты что, помочь ему хочешь?
В этот момент Андрею почему-то вспомнилась графиня Апраксина, не только не стеснявшаяся работать в саду у племянников, но и весело представившаяся «гастарбайтером».
– Почему бы и нет? – пожал он плечами. – Наверное, это не такая уж трудная работа.
Он мог бы предложить Александру денег на покупку сена, но был уверен, что тот откажется… А вот если просто помощь предложить, то может, и нет.
– А ты косить когда-нибудь пробовал?
– Нет, баб Зина, только в кино видел да у Толстого читал.
– А, ты про то, как Левин с мужиками косил! – обрадовалась баба Зина. – Жизненное место…
– Так вы… – он хотел спросить «читаете?», но на ходу перестроился и вывернулся: – при своих заботах с хозяйством еще и на книги время находите?
– Почему нет? Я ж телевизор не смотрю, вот те и время на книги.
А ты-то к нам в Павлинки как попал, Андрюша?
– Название понравилось – Павлинки. А до того увидел Горелово, а за ним, через лес, Негорелово. Мне это уже странным показалось, я стал на указатели смотреть, а следующими были Крутые Волоки, которые я прочел сначала, как «Крутые Волки».
– Так их и зовут, – кивнула баба Зина. – Старое прозвище забылось, новое народилось.
– А между названиями Горелово и Негорелово тоже связь есть?
– Как не быть.
– Расскажите, баба Зина!
– А слушай! Дело было еще до революции, нам старики про то рассказывали, которых уже и в живых никого не осталось. Стояли два села, между ними лес и большое болото, ельником поросшее, и назывались оба почти одинаково – Малые Ельники и Большие Ельники. В Малых Ельниках, захудалом старом сельце, церквушка стояла древняя в честь Ильи Пророка, бедная такая церквушка, и священник в ней служил старенький, немощный. А в Больших Ельниках жили мужики богатые, сплавом занимались. Лес вокруг себя вырубали, по реке Павлинке сплавляли. И храм построили, соседям в укор, большой, каменный и тоже в честь Ильи Пророка назвали. Так что престольный праздник в один день у них был. И как-то напала на наши места великая сушь. В полях все горит, лес стоит сухой, ну и начался лесной пожар как раз накануне Ильина дня. Мужики из Больших Ельников свой престольный праздник справляют, пьют да радуются, что леса вокруг села у них не осталось – не дойдет, мол, до них пожар! А в Малых Ельниках народ отстоял Литургию, и батюшка вывел всех на молебен. А был он из тех священников, кто на крестный ход о дожде без зонтика не идет. Взял он свой старенький зонтик и повел народ крестным ходом вокруг села. Обошли село, встали между селом и лесом и стали молебен служить. Не успели до конца дело довести, как над селом и лесом туча собралась и хлынул ливень, пожар лесной и залило. А в Больших Ельниках народ празднует, а того не видит, что в сухом болоте торф загорелся. Дошел до них огонь по сухому-то болоту и на село перекинулся, полсела сожгло. Только перед каменной церковной оградой огонь остановился, пожалел Илья Пророк свой храм, ну и глупых мужиков, наверное. С той поры и стали два села называться не Ельниками, а Гореловым и Негореловым. В назидание, стало быть. Только в Горелове мужики не поумнели с той поры: болото свое до конца осушили, покосы на нем устроили. Река Павлинка и обмелела, сплавной промысел кончился, обеднело село. А сейчас и вовсе почти никого в нем не осталось.
