За последние дни Славин научился быть осторожным, но эти челноки – контрабандистки выглядели очень натурально. Они не могли быть посланцами он Дона. Тот любил спектакль, но не до такой же степени… Подмигнув сначала трем богатыршам Глеб Васильевич сообщил свое решение:
– Значит так: из купе выходить не буду. Пусть работают при мне. Не помешаю.
Он расположился у окна, прикрывая собой кейс с деньгами.
Три грации влетели в купе, заперли дверь и начали действовать быстро, синхронно, но молча.
Предводительница осталась внизу и подготовила огромные клетчатые сумки. Молодая в черном трико вспорхнула на верхнюю полку и подала руку менее поворотливой «научной работнице». Минута и освобождена от винтов крышка вентиляционного люка на потолке купе. Оттуда начали выпадать пакеты с кожаными куртками. Их было очень много. Последние добывались с помощью багра. При этом «Никите» в белых перчатках пришлось по пояс углубиться в узкий лаз под крышей вагона.
Именно эта картинка больше всего запомнилась Славину. Весь вечер она мешала ему сосредоточиться и думать о второй кассете. Как только он начинал продумывать серьезные версии, в его голове возникал фривольный вид: на потолке купе, там, где сейчас лампа дневного света, болтаются две молоденькие и очень аппетитные ножки в черном трико.
Об этой картинке он вспомнил и утром, когда поезд остановился на станции Туапсе.
Славин знал, что теперь почти весь день они будут ехать вдоль моря, часто прямо над пляжами.
Скоро будет Лазаревское, Дагомыс, Сочи и, наконец, Адлер.
Славин знал, что он не задержится в этом городке на границе с Абхазией. Ему надо срочно на юг, в ту самую непризнанную республику, где ни Дон его не найдет, ни родная российская милиция. Как только он увидел море, в его голове не переставая, звучала курортная песенка: «О море в Гаграх, о пальмы в Гаграх. Кто побывал, тот не забудет никогда…»
* * *
Ваня Шорохов по кличке «Шкаф» считал себя добрым человеком. Именно поэтому он не убивал всех подряд. Особенно женщин. Особенно тех, кто видел в нем симпатичного мужчину. А та дамочка из Протвино именно так на него и смотрела. Он даже был уверен, что она хотела его. И не только до утюга, но и после.
Сейчас под стук колес Шорохову было приятно вспоминать о своем благородстве. Это легко Дону приказывать: «Убрать всех, с кем Славин контактировал». А посмотрел бы он в глаза этой еще довольно соблазнительной Татьяне Прониной, которая совершенно случайно попала в такую мясорубку.
