Панин встал с табуретки и несколько раз прошел из угла в угол небольшой, довольно мрачной, полуподвальной комнаты.
Да, ловко устроили. Практически – тюремная камера: кровать, табуретка, столик, ведро в углу. Под потолком маленькое зарешеченное окно, затененное кустами и травой. Даже если разбить стекло – никто никаких криков не услышит: густые посадки, высокий забор и до ближайшей дачи метров сто.
– Так вот, Раиса Павловна, мы должны и хотим вам помочь. Нам очень неприятно беседовать с вами здесь. Но мы вынуждены вас на некоторое время… изолировать. Они могут найти вас и убить. Вы ведь из кабинета им звонили?
– Нет-нет! Я же понимаю. Я из автомата звонила… около дома.
– Вот вы и сами все поняли. Около дома они вас уже и ждут. А второй раз откуда звонили?
– Тоже из автомата, из центра…
– А третий?
– Я только два раза звонила.
– Знаю. Это я так спросил – для проверки вашей искренности. Мы многое знаем, но нам надо все. Вы им говорили что-нибудь о себе, о работе… о нас?
– Нет, конечно. Я сказала, что не верю им. Они меня убеждали, что я работаю в… нехорошей организации, которая подслушивает разговоры и шантажирует людей.
– И вы поверили?! Как вы могли! Вы – офицер госбезопасности!.. Не понимаю, не понимаю!
– Я и не поверила. Поэтому я и попросила ответить его по «02».
– Значит, поверили. А если бы он ответил по этому «02», что бы вы сделали?
– Не знаю.
– Вы бы нас всех выдали. Вернее, предали. Вы бы Родину предали!.. Вовремя мы вас остановили! И будем вам помогать. Вот бумага, пишите. Все подробно, каждое слово разговора – все вспоминайте и пишите. А мы проверять будем. Досконально будем проверять.
* * *
Возвращаясь в Москву, Панин прокручивал детали разговора. Опасности здесь явно не было. Она говорит правду… Как удачно они успели! Опять в последний момент, но успели.
Панин вспомнил свою поездку в Бельгию. Он привез два чемодана техники. Ехал с тургруппой поездом, чтобы упростить таможенный контроль. Как издевалась над ним Елизавета, иронизировала, высмеивала. Он привез зонтик за полторы тысячи. Усиленный, направленный микрофон-зонтик. И вот теперь этот зонтик их всех спас.
И еще не вечер – с этой штуковиной надо работать. Надо только знать, когда и на кого его направлять.
Главный вопрос – что делать с этой Галаевой, с этой сорокапятилетней «лейтенантшей»… Выпускать ее до завершения всего, до выезда – нельзя. Очевидно!
А после выезда?… Тоже нельзя…
С остальными просто: приказ об увольнении, выходное пособие, подписка о неразглашении и порядок.
