Помимо ловли акул, "Белужье" выходит еще в Баренцево море на лов трески тралом. База его в Мезени, но когда ловят в Баренцевом море, рыбу сдают в Мурманск.
В июле-августе, то есть во время перерыва на рыбных промыслах, "Белужье" используется как грузовое судно. Оно перевозит готовую продукцию - сельдь, семгу, треску - и промысловое вооружение: акульи снасти, тралы для ловли трески, дрифтера и кошельки для селедки. Ну и, конечно, всевозможные грузы, которые только понадобится доставить куда-нибудь. Грузоподъемность судна - тридцать тонн.
- Пиши, пиши,- быстро и несколько пренебрежительно говорит мне Игорь Попов.- Пиши все по правде, а то писатели все про морюшко пишут дак... Морюшко, поморушко! - передразнивает он кого-то.- Вот у нас тут жила, может, слыхал, старуха Марфа Крюкова? В Нижней Золотице...
- Знаю,- говорю,- хорошая старуха, сказочница.
- А! - Попов машет рукой.- Во-во, сказочница! Вот такие-то дак все и пишут: морюшки, поморушки... А про то не знают, что как в море уйдешь в Атлантику, да на семь месяцев, да зимой, да тебя штормит, да руки язвами от соли идут, да жилы рвутся, да водой тебя за борт смывает, да другой раз по пять суток на койку не приляжешь - это да! А то морюшки, поморушки...
Наверху свежий, прохладный ветер по-прежнему, но волны совсем нет, зато нет и того зеркального спокойствия, в котором мы шли из Архангельска на "Юшаре".
Мы еще бродим некоторое время по палубе, но первое оживление спало, смотреть не на что, кругом море, вода, солнце высоко, небо светлое, ровное, горизонт чист, изредка покажется далекая точка лесовоза или тральщика.
Ровный звук двигателя, ровный ход, ровный ветер - все это успокаивает, усыпляет... Спит боцман Миша, спит лоцман Малыгин, заснул и Попов, капитан снова в рубке, механик и радист спустились в кормовой кубрик.
Я пытаюсь представить себе жизнь моряка, для которого такой вот легкий приятный рейс, относительная свобода и отдых - редкость. Я думаю, что такие ясные, чистые небеса и море, обилие света, ночное солнце - только три месяца в году. А в остальное время ночи, как и у нас, черные и даже более черные, более холодные и ветреные.
Белое море мелко. Я видел штурманскую карту этих мест: обычная глубина двадцать пять - сорок метров, не больше, чем глубина Северной Двины в устье. Видел я и шторма здешние - свирепые, но мелковолные. Мне говорили, что в Атлантике, в Ледовитом океане волна гораздо выше, огромнее и круглее. И может быть, океанскому лайнеру здешний шторм нипочем...
