— Нету больше сил терпеть эти удобства. Одна забота с утра до вечера — как нужду справить. Не хочешь, а думаешь.
— И я об том же, Димитрий, — поддержала его Ефимья. — Безделье силы не прибавит.
Кириллу сказал, что мать, мол, согласия не дает. На том и остались старики вековать в своем доме без удобств.
Тревога возросла к ночи, когда последняя электричка по времени давно пришла и стало ясно, что Ефимья сегодня не вернется. В старости привязанность как в детстве: и день прожить друг без друга тягостно. От беспокойных мыслей и дурных предчувствий спалось плохо. И Соня, придя утром, встревожилась:
— Что с тобой, папа? Заболел?
— Так, ничего… Матери что-то долго нет. Вчера обещалась с последней электричкой…
— Приедет. Без нее пока начнем.
Кирилл задержался во дворе. Он уже хотел войти в сени, как осторожно отворилась калитка и во двор вступила Катерина Мальцева. Необычное появление почтальонки и в такое время насторожило Кирилла.
— Что случилось, Катерина Петровна?
— Ой, вы тут, Кирилл Андреич! — она протянула ему телеграмму. — Беда какая, Кирилл Андреич… Вы уж сами с Лукьянычем, я не знаю — как…
Кирилл пробежал единственную строчку глазами:
«Приезжайте умерла Ефимья».
Кирилл незаметно сунул телеграмму Соне. Соня побелела лицом, телеграмма выскользнула из рук. Лукьяныч на лету подхватил ее:
— Что там, что?
Он медленно прочитал телеграмму, недоуменно посмотрел на Кирилла, на Соню, на Колю, который насторожился в предчувствии, перечитал еще раз:
— Не-ет, не может она так вот… Простудишься, говорит, Димитрий, — и умолк, вспомнив полоски вместо следов на сизой траве.
— Тут какое-то недоразумение, — заговорил Кирилл. — Я поеду сейчас и все выясню.
— Я поеду! — оказал Лукьяныч.
— Ты пойдешь к нам. Где у тебя деньги? Не успею домой забежать.
— В горнице под скатеркой, — Лукьяныч как-то сразу сник.
События дня не задели сознания Кирилла. Не воспринималась такая внезапная смерть близкого человека за реальность. Марья Ивановна, грузно бегавшая следом, что-то причитала, с кем-то ругалась из-за машины надрывно. Кириллу же никто не перечил. Он всем говорил:
— Скорей надо. Лукьяныч ждет.
Никто не спрашивал, кто он такой, Лукьяныч.
Под вечер, в завершение никчемных хлопот, Кирилл перехватил машину. Усатый пожилой шофер уже отработал свою смену и дальним рейсом на ночь глядя не прельщался. Он присел на подножку, закурил, подал Кириллу папироску и поднес горящую спичку в ладонях.
Кирилл молча протянул ему десятку. Шофер посмотрел на Кирилла — серое застывшее лицо, невосприимчивые глаза — и нехотя взял деньги, долго заталкивал их во внутренний карман пиджака. Опыт подсказывал, что от таких людей отделаться невозможно.
