— Что ты скажешь на это? — спросил его Том.
— Я слышал все, что ты говорил, Том, но я ничего не знаю.
— Вернешься ли ты в страну твоих отцов, чтобы работать вместе со мной и сообщать мне все, что нужно для того, чтобы вместе противостоять безумию правительства?
— Я не могу вернуться туда.
— Я позабочусь о том, чтобы Мэтью Хемп и полиция не тронули тебя.
— Разве ты — правительство?
Коломб поднял на Тома свои черные проницательные глаза, и белый понял, что все его доводы разбиваются о несокрушимую стену.
— Теперь я понял… — Он говорил медленно, с трудом. — Я понял твои мысли. Это твое последнее слово, Коломб?
— Я не сделаю ничего такого, что может обернуться против моего народа, — вот мое последнее слово.
— Я прошу тебя помочь твоему народу, а не действовать против него.
В ответ раздалось какое-то ворчанье, затем наступила тишина.
— Коломб, есть ли такой белый, которому ты веришь?
— Есть ли такой черный, которому веришь ты?
— Я верю тебе.
Зулус откинул голову и коротко рассмеялся.
— Ах, Том… Хранитель дороги, ты остаешься, когда все остальные убежали! Как можно заглянуть в человеческое сердце? Разве это книга, которую ты открываешь на первой странице и спокойно прочитываешь до конца? Нет. Аи! Вот если я буду сидеть с тобой в гостинице за столом, на котором стоит вкусная еда — мясо, хлеб и другое, — и перед каждым из нас — по полному стакану виски, а потом мы вместе выйдем на улицу с деньгами в кармане, выкурим по сигарете с губернатором и расскажем ему, сколько у нас земли и сколько денег в банке, вот тогда мы можем говорить о доверии. Ты не трогаешь моих денег, потому что боишься, как бы я не тронул твоих. Вот что ты называешь доверием. А когда у меня ничего нет, а у тебя все, какое же тут доверие?
— Выше всего этого простая вера человека в человека.
— Но ты же видишь: вот мы два человека, и где мы можем встречаться? Нам негде встретиться, Том. Мы вынуждены разговаривать под открытым небом, словно воры. Когда мой дед отдал меня тебе, ты, верно, подумал: это, мол, то же самое, что отдать бычка или козленка?
— Я знал и знаю до сих пор, что он хотел, чтобы мы стали настоящими братьями. Тот, кто дает, — тоже получает, иначе это бесчестно.
Они пошли дальше, укрытые мягким, теплым мраком, который время от времени прорезали потоки искр или вспышки света из железнодорожного депо. Зулус был доволен разговором. Оба они честно высказали все, что думали, и он не сердился на своего друга.
— Ты хорошо говоришь, Том. Почему ты так долго не женишься?
