— Добрый день, сэр. Прошу вас присесть и чувствовать себя как дома, вот лучший стул. Вы ищете хорошего мастера? — Он улыбнулся, обнажив крепкие белые зубы.
— Нет, я ищу человека, которого мы оба хорошо знаем. И мне, и ему вы окажете большую услугу, сказав мне, где он. Его зовут Коломб Пела.
Филипс бросил на него взгляд, который убедил Тома в правильности избранного им пути.
— Я не знаю, где он, сэр. Я с ним не встречаюсь. Я не видел его уже много лет.
— Вы меня знаете?
— Нет, сэр.
— Передайте Коломбу, чтобы он разыскал меня в гостинице «Норфолк». Я буду там сегодня вечером и пробуду еще завтра. Вы можете передать ему то, что я сказал вам, и он поймет, кто я. Возможно, он сообщит это и вам.
— А почему вы сами не хотите сказать мне этого, сэр?
Том внимательно заглянул в красивые зеленые глаза и прочел в них обиду, но не вызов. Сердце у него сжалось, и ему стало трудно дышать. Почему? Почему не сказать ему? Ведь хотел же он открыто сказать с самого начала: «Я твой брат. Я счастливчик, а тебе не повезло. А может быть, нам обоим не повезло. Я Эрскин, а ты только Филипс. Стыд сделал из меня труса, а из тебя раба».
— Вы передадите ему? — спросил он. — Это все, зачем я пришел.
— Это все?
— Да… Вы не забудете?
Том пил редко, да и то только в компании. Но сейчас, когда он был предоставлен самому себе, он выпил две двойные порции виски и сидел под пальмами во дворе гостиницы, близ журчащей струйки фонтанчика. Хорошо бы обсудить положение вещей с человеком, который разделяет твои чувства. Но такого человека не было. Мисс Брокенша жила в своем собственном мире, где ему не было места. Маргарет могла бы понять его, но теперь, после того как она так возбужденно говорила с ним на станционной платформе, он думал о ней с какой-то робостью и отчужденностью.
Когда-нибудь он расскажет обо всем Линде, подумал он, хотя разговор этот будет нелегким. Но с этим спешить нечего. Он расскажет ей по-своему и в свое время и постарается смягчить удар, но узнать об этом она должна от него, а не от какого-нибудь недоброжелателя. Теперь, когда он повидал Эбена Филипса, часть бремени спала с него. На смену тени, угнездившейся было в его мозгу, пришел живой человек, большой смирный человек, который, казалось, покорно принимает нравственное клеймо, без всякой подавленности, но и без малейшего сопротивления. Было бы так просто публично признать Эбена своим братом, и все же он не сумел сделать этого, не сумел сделать такого пустяка. Чего же ему ожидать от Линды?
