— В этой стране хватило бы места для всех нас, но некоторых это не устраивает. Если бы мы были детьми, черными, белыми и коричневыми, которые дерутся за каждый лишний дюйм в саду, это было бы отвратительно, но мы взрослые и поведение наше просто преступно. На что мне полдюжины ферм, зачем я держусь за них? Чтобы они не попали в руки Эльтонов, Хемпов и Уинтеров. Значит, я так же связан в своих действиях, как нищий зулус, который отбывает повинность на дорогах. Разница состоит лишь в том, что он, несмотря на всю свою безнадежную нищету, при всем своем жалком существовании сохраняет бодрость и силу. А мы находимся наверху, но прогнили до мозга костей. Что делать, Маргарет, что, что?
— Я не знаю, Том.
Он взял ее руку в свои, и это согрело его.
— О, ты высоконравственный человек, а исправить другого не хочешь.
— Между нами есть разница, и вот какая: ты знаешь своих землевладельцев, офицеров милиции, их общество, и в душе ты не согласен с их действиями. Я их не знаю, но, по-моему, их здесь вообще не должно быть.
— Так, — рассмеялся он, — примерно это же скажет и любой зулус. А как насчет меня? Я тоже вхожу в их число?
— В качестве будущего землевладельца, помещика двадцатого века или в качестве Тома Эрскина?
— Но ведь меня нельзя разрезать на две части, Маргарет.
Том отправился в столицу ночным поездом. Он послал к Линде мальчика с запиской и, глядя ему вслед, когда тот рысцой побежал по дороге, думал о заброшенности Мисганста, о Линде, которая ждет его, Тома, а увидит полуголого мальчишку с письмом, запрятанным в расщепленную палку. Но он знал, что поездка в город неизбежна. Его ботинки скрипели, когда он шагал по платформе маленькой станции. Было уже за полночь; единственный ацетиленовый фонарь шипел на будке стрелочника; телеграфные провода гудели и стонали над головой. В свете подернутой дымкой луны сверкали рельсы, словно серебряные ленты, протянутые по спящей земле. Навстречу ему из зала ожидания вышла Маргарет О’Нейл. От неожиданности он уронил чемодан и, все еще недоумевая, подошел к ней.
— Ты не теряешь времени, — сказала она.
Он заметил, что она курит. Она подняла сигарету с каким-то вызовем, и пальцы ее слегка дрожали.
— Я сам не думал, что успею на ночной поезд, а ты догадалась.
— Нет, я просто принесла рекомендательное письмо, чтобы отправить его с проводником мисс Брокенша. Так гораздо быстрее, чем посылать по почте. Вот оно.
— Спасибо. Это страшно мило с твоей стороны. Я в отчаянии, что заставил тебя выйти из дому в такую пору.
