— Как Оума? — спросил Том.
— Спасибо, хорошо.
— Я очень люблю ее, — сердечно сказал Том, и Стоффель украдкой покосился на открытое лицо юноши. По-видимому, это была правда — юноша с таким кристально чистым взором не может лгать. Он подумал, что, кажется, сумеет убедить молодого Эрскина: расскажет ему об убытках и затруднениях, о тяжелом положении фермы, о недоброжелательности кафров и об опасности. Да, об опасности. Даже если говорить об этом не очень благоразумно, тем не менее это правда — опасность подстерегала человека за окнами ночью, от нее сохло во рту. Должны же они снизить арендную плату хотя бы ради того, чтобы здесь остался белый человек с винтовкой. Потом он вдруг вспомнил: говорят, между отцом и сыном произошла размолвка. Он еще раз взглянул на молодого англичанина и окончательно отбросил свои опасения. Напрасно он встревожился. В конце концов, положение у него достаточно прочное, и банк не может пожаловаться, что он слишком строг и нетерпим к зулусам. Он берет у них всего по четыре фунта с хижины. А ведь он знает, что землевладельцы-англичане, особенно Атер Хемп и компания, которую он представляет, увеличили плату до двенадцати фунтов. Это очень много при заработках от десяти шиллингов до фунта в месяц, и поэтому все здоровые мужчины и юноши в краалях должны искать приработка на стороне, а иначе они безнадежно влезают в долги и лишаются своего скота. В Мисгансте было тридцать хижин, по четыре фунта с хижины — это сто двадцать фунтов в год. Арендная плата за ферму составляла тридцать пять фунтов, и Стоффелю уже удалось отложить почти сорок фунтов. Когда он взял ферму в аренду, банк требовал по фунту с каждой хижины. Со временем требования возросли, но все же оставались умеренными, и вот теперь англичане-землевладельцы портят все дело своей жадностью и спешкой. Затевается какое-то скверное дело. Глаза Стоффеля недобро сузились — теперь он понял, зачем приехал молодой Эрскин: он высматривает себе землю.
Стоффель сумел скрыть удивление, когда Том спросил о Коломбе. Да, на его земле пасется шесть голов скота, принадлежащего зулусу, — за это приплод остается ему, Стоффелю, но это всего пять телок за два года.
— Он еще не возвращался, — сказал Стоффель.
— Этот человек раньше жил на ферме моего отца в Уиткранце.
Черному Стоффелю не понравилось, что Том назвал зулуса «человеком», но он ничего не сказал.
— Вы от него ничего не получали? — продолжал Том. — Я хочу сказать, быть может, кто-нибудь из его племени передал что-нибудь от него?
