— Этот парень — закоренелый преступник. Зачем он тебе нужен?
— Если он преступник — значит, он нужен вам.
— Не мне, а полиции. Он сбился с пути потому, что его испортили, дали ему образование. Твой отец раскусил его и прогнал со своей земли. Парень в этом ничуть не виноват, и мне даже немного жаль его, Эрскин.
— Жаль?
— Да. Я его все равно поймаю. Он наверняка постарается снова пробраться сюда, и мы уготовим ему ловушку. Тогда я тебя извещу, если хочешь.
Том направился к лошади, но судья пошел за ним следом и встал у стремени, когда Том сел в седло.
— Между прочим, скот твоего Коломба пасется на ферме Мисганст у Стоффеля де Вета. Вот что заставит его вернуться.
— Я съезжу к де Вету.
— Ходят слухи, что вы снижаете арендную плату с хижин. Верно это?
— Я об этом не слыхал.
— Так я и думал: больно это непохоже на твоего отца. Но если бы кто-нибудь так поступил — скажу тебе откровенно, уж я-то знаю кафров, — это сочли бы признаком слабости. Сейчас нужна сила, а не слабость.
Всегда нужна сила, а не слабость. Всегда идти вперед с развернутыми знаменами и держать зулуса в узде твердой рукой. А за всем этим скрывается вечный страх, первая, еще незримая, еще не причиняющая боли клетка злокачественной опухоли. Страх заставлял британских колонистов быть сильными, решительными и смелыми, как буры. Но они совсем недавно оторвались от родины. Они еще не жили целыми поколениями на чужой земле и были подобны плодоносящему растению на скудной почве, которое ради того, чтобы выжить, снова становится бесплодным и горьким, как его предки.
Том спешил. Ему приходилось подгонять себя, ибо ничего приятного не сулил ему предстоящий визит к Стоффелю де Вету, Черному Стоффелю, как его прозвали за смуглую кожу и угрюмый характер. Том хотел добраться до фермы де Вета до захода солнца, чтобы можно было уехать оттуда засветло, не нарушая старинного обычая гостеприимства бурской семьи. И без того будет довольно трудно уехать, не столько от Черного Стоффеля, сколько от его матери. Стоффель был обидчивым человеком, который во всем видел тайное желание его унизить. Но от него можно было кое-что узнать об истреблении животных и пророческих слухах, ползущих по краалям. Даже у молодого человека, к тому же англичанина, могла найтись серьезная причина, чтобы спешить в Мисганст. Ведь мать Стоффеля, Оума, питала особую привязанность к Тому. Мальчиком он жил у нее на ферме. Тогда был еще жив ее муж Кристиаан, и они владели землей, которой потом лишились: тогда еще никто не ведал о страшных бедствиях, выпавших на их долю позднее, во время англо-бурской войны, и закончившихся трагедией в Холькранце, когда был убит Дауид — один из двух оставшихся в живых сыновей де Ветов. И погиб-то он не от руки врага — британского солдата, а от руки зулуса из нейтрального зулусского полка. Оуме было восемьдесят лет.
