— Анечка, не забудьте флейту... Да?., пусть она будет трапом корабля... мы провожаем всех наших возлюбленных, вы своих, а я своих... мы помашем им вслед... пусть уплывают... и не надо трагедий!..
— Да, не надо трагедий, вы нашли только краба, — умоляюще смотрела она на него.
— Нет, не только, Анечка, не только, — возразил он, целуя ее переносицу. — И кольцо тоже нашел я.
— Вы хотите взять его себе? — Она не спрашивала, она удивлялась.
— Нет-нет, ни в коем случае, как вы могли подумать! Я отдам кому следует!..
— Кому же? — Она не сводила с него медового густого взгляда, ей не только кольцо было нужно, ей нужна была его щедрость, он понимал, он поцеловал ее переносицу с тремя насмешливыми морщинками.
— Аня!..
— У вас был с ней роман?
— С кем?! Да нет же!
— Вы ей родня? Тоже нет? Тогда ваше намерение лишено здравости.
— Анечка, все так просто, все дело только в том, что я знаю, чье оно.
— Совсем дитя! Вы ужасно наивны!
— А что не наивно под нашим солнцем? — Он поцеловал ее. — Само бытие наше не наивно ли?
— Пока, — сказала она, вставая, поднимая с песка платье и потянув из-под Харламова коврик. — Я ухожу! Отдайте же!
И тогда что-то случилось, чего Харламов и не смог бы рассказать, так мгновенно и бессознательно оно произошло, но вот уже оно — это что-то — кончено, а он сидит на корточках перед ней, тяжело дыша, и на мизинец его надето золотое колечко, и плечо расцарапано до крови, а она на весу держит руку, и на запястье следы его пальцев.
Море лизало берег, шуршало галькой.
«Химия! — весело бубнил Харламов, перепрыгивая через три ступени наверх, к дому. — Чистая химия!» — он не стыдился своей первобытной вспышки, и его веселило расцарапанное плечо.
Он пришел к Медеичу, тот, конечно, сидел перед агрегатом на своем рабочем месте, но был занят, они разговаривала с Петей о водопроводных трубах.
«Химия, химия!.. Моя злопамятность не может простить химии многого...» — развалясь на куче едва подсохших веток, Харламов ждал, пока Медеич с Петей наговорятся.
Хозяйка домела пучком полыни террасу, считалось — от пауков, перекинула через локоть сумку с надписью «МагНэого» и, сопровождаемая кошками, ушла за покупками, кивнула Харламову. Кошки проводили ее до калитки, вернулись на террасу. Голубоватая Струйка сразу же возобновила свой извилистый танец, рыже-полосатая Марица свернулась на ступени досыпать, вечно голодный котенок Прошка кинулся долизывать уже начисто вылизанные кошачьи миски, потом отправился к собачьим. Собак на дворе не было, Казбек и Орлик это время дня проводили у служебного входа ресторана «Лебедь».
