Зыков сделал знак глазами, и любезная теща уплелась из избы, благославляя на этот раз заблудящего и отпетого зятя.
— Дело-то самое короткое, Родивон Потапыч… Шишка-то был у тебя на Фотьянке?
— Ну, был…
— Опрашивал он тебя касаемо допрежних времен и казенной работы?
— Пустой он человек. Болтал разное…
— Ну, так слушай… Ты вот Тараса за дурака считал и на порог не пускал…
— Да не болтай глупостев, шалая голова!.. Не люблю…
— Донос Шишка пишет, вот что! — точно выстрелил Тарас. — О казенной работе, как золото воровали на промыслах. Все пишет. Сегодня меня подговаривал… Значит, как я в те поры на Фотьянке в шорниках состоял, ну, так он и меня записал. Анжинеров Шишка хочет под суд упечь, потому как очень ему теперь обидно, что они живут да радуются, а он дыра в горсти. Слышь, и тебя в главные свидетели запятил, и фотьянских штегеров, и балчуговских, всех в один узел хочет завязать. Вот он каков человек есть, значит, Шишка. Прямо так и говорит: «Всех в Сибирь упеку».
— Не пойму я тебя, Тарас, — сурово проговорил старик. — А ты садись, да и рассказывай толком…
Мыльников с важностью присел к столу и рассказал все по порядку: как они поехали в Тайболу, как по дороге нагнали Кишкина, как потом Кишкин дожидался их у его избушки.
— Сперва-то он издалека речь завел, — рассказывал Мыльников. — Насчет Кедровской казенной дачи, что она выходит на волю и что всякий там может работать… Известно, соблазнял, а потом и подсыпался: «Ты, Тарас Матвеич, ходил в шорниках на Фотьянке? Можешь себя обозначить, ежели я в свидетели поставлю, как анжинеры золото воровали?..» И пошел. Золото, грит, у старателей скупали по одному рублю двадцати копеек за золотник, а в казну его записывали по четыре да по пяти цалковых. И пошел, и пошел… И нынешнюю, грит, кампанию заодно подведу, потому, грит, мне заодно пропадать. Вот он каков человек есть, Шишка этот. Самый зловредный выходит…
— Ну, а еще-то что?
— Да все тут… А ежели относительно сестрицы Федосьи Родивоновны, то могу тоже соответствовать вполне.
— Ну, это не твоего ума дело! Убирайся…
— Только и всего?
— Достаточно по твоему великому уму… И Шишка дурак, что с таким худым решетом, как ты, связывается!..
— Ну и дал бог родню! — ругался Мыльников, хлопая дверью.
Выгнав из избы дорогого зятя, старик долго ходил из угла в угол, а потом велел позвать Якова. Тот сидел в задней избе рядом с Наташей, которая держала отца за руку.
— Ты это что за модель выдумал… а?! — грозно встретил Родион Потапыч непокорное детище. — Кто в дому хозяин?.. Какие ты слова сейчас выражал отцу? С кем связался-то?.. Ну, чего березовым пнем уставился?
