Кома стоял на небольшой площадке, давно утоптанной фуражирами и охотниками, и следил за тем, как из разных проходов стекались к одному месту его собратья. Рядом с ним стоял Командор и, как породистый конь, нетерпеливо перебирал ногами.
Они первыми стали резать траву жвалами, тяжелую и высокую, набравшую за два месяца стойкость и силу. Работа была трудная, но муравьи не были бы муравьями, если бы научились делить труд на легкий и тяжелый. Медленно, но упорно дорога продвигалась к дереву, где паслось уже разросшееся тлиное стадо. Но вот что-то произошло впереди, и никто не мог объяснить, почему муравьи стали собираться в кучи. Кома пробрался сквозь толпу и увидел охотника, возбужденного и к чему-то призывающего. Кома скрестил с ним антенны.
— В поход, Кома! Там на расстоянии одного запаса корма много меда и сладостей. В поход, Кома!
И хотя дорога была не закончена, Кома сам пришел в возбуждение. Радость находки, единый порыв увлекли его так же, как и любого другого муравья, потому что нет более ценной и любимой пищи, чем сахар.
— В поход, Кома! В поход! — всюду сигналили муравьи.
…Они выстроились колонной и шли так, в четком порядке, пока буйная растительность, заросли травы и кустарников не рассеяли их. Но никто не мог отстать или потеряться, потому что связаны были между собой запахом и сигналами.
Отряд замыкал самый крупный и выносливый муравей — Командор.
Нет, не все муравьи способны были пройти это расстояние. Уже на половине пути, до первого привала, несколько карликовых муравьев повернули обратно.
Командор их не останавливал. Он только следил за тем, чтобы не остался кто-нибудь на произвол судьбы, и если чувствовал, что кто-то уже выбился из сил, то заключал его в свои мощные жвалы и нес.
Первый привал муравьи сделали у самого оврага, где была пища и вода. Проголодавшаяся армия бросилась терзать остатки погибшего воробья и, насытившись, мгновенно восстановила силы.
Большеголовый пришел самым последним. По виду это был не Командор — грозный воин, а целая живая гора. На спине у него сидело три муравья, а в жвалах он нес еще одного — карликового. Собратья тут же окружили его и стали по очереди кормить и поить, тем самым выражая благодарность и высокую честь.
Путь лежал через овраг и ручеек, но, если бы не проводник-охотник, сколько бы они потратили времени!
Он привел их к месту, где перебирался сам. Это была сухая и длинная тростинка, чудом оказавшаяся здесь и навесным мостом соединявшая оба берега.
