— А ты что, начальник? — спросил Миша, высовываясь из-под одеяла.
— Я тяжелобольной, а это, брат, здесь должность самая серьезная.
— А ты под машину попал? — спросил Миша, показывая пальцем на гипс.
Корольков несколько минут молчал, потом тяжело вздохнул:
— Попасть не попал, а с машиной разбился. Хорошая у меня была машина — «Колхида». Слышал про такой грузовик? Вез я оборудование для одного завода, а тут прямо мне под колеса хлопец один на велосипеде. Тормоза у него отказали или правил не знает, ну я и вывернул руль, да в кювет кверху брюхом. Вот меня и поломало всего.
— Теперь за машину будешь отвечать, — не то раздумывая, не то сожалея, сказал Миша.
— Может, буду, а может, простят. Человек у нас дороже любой машины. А я как-никак человека сохранил.
— А ты теперь что, инвалидом станешь?
— Ну нет, брат. — Корольков даже качнул головой. — Инвалидом я никак не буду. Анатолий Иванович мне снимки показывал, рентгеновские. Там все нормально. Мы, говорит, твои косточки, Корольков, собирали с такой любовью, как у доисторического мамонта. — Корольков впервые засмеялся: — Поваляюсь немного, сил поднакоплю, а там снова в дальний рейс, — продолжал он с таким волнением, что и Миша уверился — не лежать ему долго. — А ты, Михаил, кем хотел бы стать, когда вырастешь?
На этот вопрос Мише было трудно ответить сейчас, вот если бы его спросили утром, когда он собирался за нутрией, то, не задумываясь, ответил бы — охотником. Он хотел быть и летчиком, и космонавтом, но сейчас, когда Корольков рассказал о себе, Миша подумал, что и шофером стать очень здорово.
— Может быть, шофером, — неуверенно сказал он.
— Конечно, шофером, — поддержал Корольков. — Наша специальность самая нужная. Ну скажи, где обходятся без шоферов? Я тебе отвечу сам. Нигде! И на стройке, и на заводе, и в пекарне, и в городе, и в деревне. Везде!
Давно Королькову не было так хорошо, даже не чувствовалась отвратительно ноющая боль в костях.
Ему вдруг захотелось рассказать о своей работе. О том, как водит в дальние рейсы тяжелые машины, как первым встречает в пути восходящее солнце и как открывает для себя все новые и новые города.
Миша слушал напряженно и думал, что это и есть самая настоящая работа, если Корольков, совсем израненный, так любит ее.
В дверь постучались, и снова вошла медсестра. Теперь она улыбалась Королькову.
— Все в порядке. Анатолий Иванович разрешил мальчику быть с вами, — сказала она. — А это Мише бабушка передала.
