Эти путешествия на катере для меня одно сплошное наслаждение. В то время как в городе душно и пыльно, в бухте всегда бывает прохладно от мягкого морского ветерка. Постепенно город удаляется. Бухта разворачивается во всём своём великолепии, как будто охваченная двумя огромными каменными лапами: с одной стороны блестят светлыми тонами, как лёгкие минареты какого-нибудь сказочного города, трубы Брянского завода; с другой – на фоне пылающего вечернего неба тёмной и массивной массой вырезываются крепость и мыс. Вырисовывается словно какое-то уснувшее на берегу воды чудовище. Греческий храм на Митридате словно висит в воздухе, так светлы и легки его белые, как снег, колонны. Красиво, что и говорить.
В бухте всегда качает; иногда большая волна с силой ударяется о борт катера, и солёные брызги ударяют в разгорячённое ветром и солнцем лицо. Крепость словно вырастает из воды… Со стороны бухты в ней нет ничего воинственного и грозного. Высокий мыс с крутыми почти отвесными склонами, поросшими густой ярко-зелёной травой. Наверху ряд беленьких длинных каменных зданий: не то немецкая колонка, не то казармы какого-нибудь полка. Между домиками растут деревья, и их пышные кроны видны из-за крыш.
У Крепостной пристани беспрерывное оживление: в ожидании погрузки стоят какие-то орудия крепостного, скорее, типа; кучи каких-то тюков, горы ящиков со снарядами крупного калибра; ящики большого формата, в которых мирно лежат смертоносные мины, толстые, выпуклые, как какие-то жирные свинки. Всюду стоят часовые, охраняя военное имущество.
У пристани, болтаясь в воде, словно поплавки, качаются разных размеров и сортов суда. Здесь и интендантская баржа «Дон», полная самого соблазнительного груза, и другая баржа, прибывшая из Тамани с грузом сена и соломы, и много разных баркасов, катеров, парусников и пароходов. Пристать к самой пристани немыслимо, приходится стать бок о бок с каким-то судном и перебираться по доскам на берег. Пройдя каменный мол, миновав караульное помещение, где по телефону дают из самой крепости пропуски, приходится круто взбираться вверх.
Сперва кажется прямо немыслимо преодолеть такую крутизну, но вскоре по узенькой тропиночке пробираешься на самый верх. Оттуда дивный вид на город и противоположную оконечность бухты, на мыс Еникале, где по ночам блестит огонь маяка, и Брянский завод. Вдали, отделённый голубым, как старая персидская бирюза, проливом, виднеется крутой таманский берег.
