Джузеппе рассмеялся и выпустил клуб вонючего дыма от тосканской сигары.
— Планы немного переменились. Человек предполагает, а Бог располагает. Особенно, если это Бог любви, синьор.
Сердце Марка учащенно забилось. Он понял намек итальянца.
— Чары красоты могущественнее тщеславия, синьор.
Дориа вздохнул и пристально взглянул на Брендона. Итальянец был одет в шерстяную коричневую фуфайку, плотно облегавшую его могучее и красивое тело. Действительно, если раздеть его, он походил бы на античную статую…
Брендон почувствовал тревогу. То, что Дориа, вопреки честолюбивым замыслам, до сих пор оставался в «Вороньем гнезде», без слов красноречиво свидетельствовало об опасном положении, в которое, по мнению сыщика, попала Дженни Пендин. Однако Марк постарался не выдать своей тревоги.
— Я вижу, вы довольны вашей службой? Старый морской волк, вероятно, очень хороший человек, когда умеешь угодить ему в его маленьких чудачествах.
— Да, я ни в чем не могу на него жаловаться и доволен им. Мы хорошо понимаем друг друга. Мы, могу сказать, почти друзья, и наша дружба могла бы продолжаться бесконечно… если бы…
Итальянец круто оборвал разговор, затянулся сигарой и снова принялся за работу; не поворачивая головы, он бросил через плечо.
— Мадонна дома.
Марк понял, кого он называл мадонной и, пожав плечами, направился в дом.
Дженни Пендин встретила его на пороге.
— Дядя у себя в комнате. Я сейчас его позову. Но скажите мне сначала, у вас нет никаких новостей? Я так рада, так рада вас видеть!
Она была очень возбуждена, волновалась и показалась Марку еще прекраснее, чем прежде.
— Увы, никаких новостей, миссис Пендин. Хотя… впрочем, чепуха, о ней не стоит говорить. Я испробовал все возможности, сделал все, что мог, и ничего. А у вас тоже ничего, иначе вы, конечно, дали бы мне знать?
— Да, у нас все по-прежнему. Дядя Бен, наверное, сказал бы мне, если бы узнал что-нибудь новое. Я убеждена, то он умер… Роберт Редмэйнес.
— Я тоже. Но расскажите мне немного о себе, если это не будет нескромностью с моей стороны.
— Ах, вы были так милы ко мне, я не знаю, как выразить вам мою благодарность. Я вполне здорова, мистер Брендон. Коротаю здесь свою жизнь и стараюсь быть полезной другим.
— Значит, вы довольны своим пребыванием здесь?
— Да, довольство — подмена счастья, но я довольна.
Он хотел продолжать дружественную сердечную беседу; но мысли его внезапно спутались, и он невольно пробормотал:
— Как я хотел бы, чтобы довольство жизнью вновь обратилось для вас в истинное счастье.
