— Портрет похож?
— Да, но не совсем хорошо передает выражение. Муж гораздо живее, здесь у него слишком застывший вид.
— Сколько ему было лет?
— Не было тридцати, мистер Брендон, хотя он выглядит старше. Брендон внимательно изучил фотографию.
— Вы можете ее взять с собой, если нужно. У меня есть другая, такая же.
— Нет, я хорошо запомнил лицо, — ответил Брендон. — Я почти уверен, что тело бедного мистера Пендина брошено убийцей в море и, вероятно, будет сегодня найдено. Думаю также, что сегодня же нам удастся арестовать капитана Редмэйнеса. Можете вы рассказать мне что-нибудь о его невесте?
— Я могу дать вам ее имя и адрес. Но я никогда не видела ее.
— А ваш муж?
— Не думаю. Я уверена, что он тоже никогда ее не видел. Ее зовут флора Рид, она живет с родителями в Сингер Отеле в Пентоне. Ее брат, с которым мой дядя был дружен во Франции, кажется, тоже живет с ними.
— Благодарю вас. Если ничего нового не случится, я сегодня вечером съезжу в Пентон.
— Зачем?
— Продолжать расследование и повидать людей, которые знали вашего дядю. Я не понимаю, почему до сих пор его не могут поймать; тем более, что человек с поврежденным рассудком не может так долго избегать ведущегося по всем правилам преследования. У меня, к тому же, создалось такое впечатление, что он и не собирался бежать. Побывав на рассвете в Берри-Хед, он затем преспокойно вернулся домой, съел ужин, поставив мотоциклетку в сарай, и ушел, не потрудившись переменить своего чрезвычайно приметного красного жилета.
— Вы хотите видеть Флору Рид?
— Если понадобится; если Роберт Редмэйнес будет к тому времени арестован, я никого не буду тревожить понапрасну.
— Для вас, значит, дело совершенно ясно?
— Как будто. Лучше всего, конечно, мы узнаем о деле, когда убийца будет арестован, придет в себя и сам расскажет нам, как он совершил преступление. Что же касается меня, я хотел бы просить вас сказать мае, не могу ли я чем-нибудь лично помочь в вашем тяжелом горе?
Дженни Пендин не могла скрыть удивления от такого неожиданного вопроса. Она взглянула на Брендона, ее бледные щеки слегка порозовели.
— Вы очень добры. Я никогда этого не забуду. Но когда все окончательно выяснится, я, вероятно, уеду отсюда. Если мой муж действительно погиб, я сама не сумею окончить постройку нашей усадьбы. Конечно, я уеду.
— Надеюсь, у вас есть друзья, которые поддержат вас?
Она покачала головой.
— Увы, я совершенно одна на всем свете. Мой муж был для меня все… все! А я была всем для него. Вы знаете мою историю… Я рассказала вам ее сегодня утром. Остаются только два брата моего отца… дядя Бендиго в Англии и дядя Альберт в Италии. Я им обоим написала сегодня.
