В пустом вагоне я одна: очень уставшая, лежу, отдыхаю. Через 10 минут объявили посадку в поезд Москва — Воркута. Пассажиры заняли свои места. Рядом со мной сидит женщина. Верхние полки заняли мужчина. Поезд отправился в путь. Мои соседи начали ужинать. Женщина мне говорит: «Евдокия Никодимовна, давайте с нами ужинать». Мне стало подозрительно, откуда она меня знает? Может, меня окружили злодеи, чтобы расправиться со мной? Она ответила: «Я вас знаю давно, с того случая, когда вы у нас участвовали в проверке буфета и столовой № 6 УРСа ОКН». Она подробно рассказала, что было. Слава Богу, что это случайная встреча с женщиной, которая меня знает. Она снова просит меня вместе поужинать. Я поднялась, согласилась. Очень вкусно поужинала, свежие помидоры, домашние, солёные огурцы, варёная колбаса — всё очень вкусно. За 1, 5 месяца в психбольнице я ведь ничего кроме каши, картофельного поре, макарон не ела. Соскучилась по такой домашней еде. Женщину звали Верой Ивановной. Она говорила, что муж с сыном были в отпуске, ездили на Украину к родственникам. Едут домой в Ухту. Я ей сказала, что была по работе в Комитете народного контроля РСФСР в Москве.
Поезд в Ухту прибыл в 1 час ночи 7 октября 1983 г. От железнодорожного вокзала до остановки «Южная» ехала в автобусе, затем минут 15–20 ходьбы до нашего дома. В окнах горит свет. Подошла к калитке, остановилась и плачу от радости. Я благополучно вернулась домой живой. А больше мне ничего не нужно. Дверь оказалась не запертой. Зашла в дом, муж спит на койке. На столе стоит 700-граммовая бутылка красного вина, больше половины вина не допито. Бутылку убрала, поставила ковш с водой. Утром я проснулась рано. Сварила картошку (у нас на коми земле картошка очень вкусная, крахмалистая — рассыпчатая, в Москве такой вкусной картошки в психбольнице я не ела). На столе картошка, копчёная рыба горбуша; сижу, завтракаю. Проснулся муж, опухший от беспробудного пьянства, говорит: «Мамка, это ты или приведение, призрак?» Я говорю: «Иван, я не призрак, не приведение, а хозяйка дома, вернулась домой после тяжёлых страданий». Он бросился на пол и стал громким голосом плакать. Потом поднялся, умылся и сел со мной завтракать. Дала ему опохмелиться из бутылки, что я ночью спрятала. Потом начала проверять шкаф: что он пропил без меня, и что ещё осталось. Весной купила новый пуховой платок на базаре за 150 руб. — нету. Поднялась на чердак дома. Там было 2 коробки, наборы импортной посуды: кастрюли, миски, тарелки разных размеров, чайник, бидон, столовые ложки 10 штук, чайные ложки 10 штук. Спрашиваю мужа: «Ты кому и за сколько продал? Чтобы я могла забрать посуду и вернуть деньги». Муж говорит, что он на чердак не лазал. Я спрашиваю, кто к нему приходил и с кем он пьянствовал? Круг небольшой, на кого можно подозревать, кто мог его обворовать. Но…
