Но, сознавая свое бессилие, он грустно улыбнулся. Казалось, Беатрис разделяла его чувства.
— Возможно ли, — произнесла она, — что вы и я, мы останемся единственными наблюдателями, как Маколей, перед разрушенным Лондонским мостом? Неужели мы действительно видим то, что предрекали философы и поэты? «Могучее сердце остановилось» раз и навсегда? Сердце мира перестало биться?
Штерн лишь кивнул головой, не переставая думать. Действительно ли он и Беатрис — единственные живые представители рода человеческого? Той цивилизации, для которой он когда-то так много работал, нет? Возможно ли, что оба они станут единственными читателями последней главы славной Книги человечества?
Инженер вздрогнул и еще раз посмотрел вокруг. Его разум еще не привык к страшной реальности. И чтобы не сойти с ума, не нужно делать слишком глубокий анализ происшедшего, надо постараться какое-то время совсем не думать об этом.
Солнце мягкими лучами согревало голубое небо.
Вскоре над Гудзоном появились золотые и пурпурные нити. Сумерки осторожно окутывали разрушенный город, голые проемы окон, обвалившиеся стены, тысячи зияющих отверстий, камни, кирпич, город, по которому когда-то катила большая и разноголосая человеческая волна.
Штерн и девушка стояли ослепленные, зачарованные спектаклем солнечного заката над миром, лишенным людей, не в силах что-либо понять и сказать.
Над джунглями Юнион Сквер, заросшей зеленью бывшей 23-й Улицей, лесом Мэдисон Сквер, они слышали биение своих сердец. Их дыхание стало слитным. На полуобвалившемся карнизе над ними щебетали несколько ласточек.
— Поглядите-ка на Флэтирон Билдинг! — воскликнула вдруг Беатрис. — Какие жуткие развалины!
Она взяла из рук Штерна зрительную трубу и с интересом стала разглядывать груду металла и камней. Стальной каркас был хорошо виден во многих местах. Крыша провалилась внутрь, полностью уничтожив верхние этажи, где виднелись лишь изуродованные балки. Взгляд девушки задержался на некоторых этажах здания, когда-то ей хорошо знакомых.
— О! Я могу даже заглянуть внутрь кабинета на восемнадцатом этаже! — воскликнула он. — Вот, поглядите! Возле угла. Я… я знаю.
Вдруг она замолчала и опустила дрожащую руку. Штерн заметил, что девушка побледнела.
— Пойдемте вниз, — проговорила она. — Я не могу больше выносить это. Не могу! Этот разрушенный кабинет! Сделайте так, чтобы я этого больше не видела!
Мягко, как испуганного ребенка, инженер повел Беатрис по площадке к двери, затем по шаткой лестнице к пыльному хаосу, бывшему когда-то его собственным кабинетом. И там, положив руку на плечо девушки, попытался ее успокоить:
