Значительная часть наших сведений, имеющих отношение к норманнским нашествиям на континент, проистекает из весьма специфической литературы — житий святых. Агиографическая критика должна следовать собственным законам, которые были замечательно сформулированы болландистами. Никогда не следует доверять сведениям по поводу викингов или бегства их жертв, содержащимся в повествованиях о чудесах или перенесении мощей, не собрав достаточного досье относительно святого или истории его почитания. Такое досье позволит оценить не только аутентичность и оригинальность отрывка (в произведениях этого жанра плагиат является правилом), но, кроме того, историческую значимость персонажа, его культа и мощей. Подобная непростая работа требует особой подготовки. Этим объясняются недостатки многих добросовестных трудов, например, единственного, хотя и довольно заурядного, регионального исследования по истории культов в одном из районов вторжений, принадлежащее канонику Легри. О неполноте возможных результатов говорит противоречивость выводов, предлагаемых на одну и ту же тему равно компетентными медиевистами. Образцом критического исследования повествований о перенесении мощей могут служить недавние статьи Пьера Газно о св. Мартине или Ж. де Поэрка о св. Мексане и св. Леодегарии. Понадобится еще немало работ такого же порядка, прежде чем позволительно будет решиться на какие-либо обобщения. Беглецы изучены еще хуже, чем их бегство. Хороший пример того, к чему следует стремиться, дает диссертация Габриеля Фурнье об Оверни.
Одновременно с критической хронологией желательно было бы взяться за литературную историю военных походов IX–X вв., наподобие той, которую составил П. Курселль о нашествиях на Позднюю римскую империю. Однако для этого историки латинской литературы должны расстаться со своим пренебрежительным отношением к столь поздней эпохе. В том, что на Западе викинги стали литературной темой, сомнений быть не может, но тема эта не изучена. Также плохо нам известно о довольно-таки затейливом процессе возникновения норманнских легенд о нескольких «королях моря», прежде всего таинственного Хастингса, которого, например, Дудон Сен-Кантенский сделал главной движущей силой всех военных операций викингов вплоть до Роллона. Было бы очень поучительно проследить историю Хастингса по хроникам. Впрочем, в той же скандинавской традиции параллельно идет аналогичный процесс, отводящий заглавную роль, например, Рагнару Кожаные штаны, предку завоевателей Нортумбрии, историческая реальность которого мало-помалу оказывается все более осязаемой. Ожидает изучения еще одна литературная тема — христианского отступника, ставшего приспешником норманнов, — узкая и к тому же знакомая по своему развитию в героическом эпосе.
