. Наиболее интересный план был предложен Карлом Лысым: после обнадеживающего опыта на Марне в 861 г., он в 862 г. предписал перегородить главные реки (Сену, Марну, Уазу, может быть, Луару) укрепленными мостами, способными остановить норманнские лодки. В принципе, эта мера была превосходной, лучшей, какую можно было предпринять при отсутствии флота, хотя и у нее был недостаток, так как она влекла за собой незащищенность всех низовий рек, где русло было слишком широким, а течение слишком сильным для сооружения заграждений. К сожалению, она закончилась провалом за отсутствием постоянной армии и полных решимости людей.
Следовательно, нужно было организовывать оборону на местном уровне. Короли, деля расходы с епископами, брали на себя это бремя только в отношении городов, древние укрепления которых регулярно реставрировались, начиная приблизительно с 860 годаь. Не последовав примеру своего английского современника Альфреда Великого, франкские правители ничего не делали для того, чтобы увеличить количество своих крепостей. Даже с учетом всех предместий и аббатств, обнесенных крепостными стенами, не удвоилось даже число оставшихся после Поздней Римской империи цитаделей.
Следовательно, в сельской местности проблема оборонительных сооружений оставалась полностью нерешенной.
Около 860 г. и она начала вставать со всей остротой. В 864 г. капитулярий Карла Лысого (принятый в Питре) изобличает появление многочисленных castella (крепостей), firmitates (укреплений) и haiae (палисадов), построенных без королевского разрешения. Будучи далек от того, чтобы их поощрить, король повелел уничтожить их к 1 числу следующего августа, как представляющие угрозу его власти. Следовательно, это опять всегдашнее отсутствие взгляда в будущее: нападения викингов расценивались как скоропреходящее явление, которое не могло оправдать глубокого переустройства королевства. Фактически же правитель был не способен сдержать этот натиск. Начиная с 880 г. северная Франция покрывается частными оборонительными сооружениями, принадлежащими крупным церковным и светским сеньорам. Королевского разрешения теперь просят только изредка, и после Карла Простоватого77 этот обычай окончательно отмирает. Красноречивым признаком разложения государства было то, что возглавляли это запрещенное законом движение представители публичной власти, графы и епископы; в течение века большинство сельских укреплений оставалось в их руках, а король не отваживался вынести по этому поводу официального суждения.
