Можно по крохам собрать сведения о судьбе захваченных в рабство христиан: в основном они попадали в Испанию (туда же через весь христианский мир, не встречая препятствий, привозили рабов из славянских земель): реже в Африку, и, похоже, почти никогда, на Восток. Как и в Алжире в XVII в., это рабство не всегда было вечным: почти в каждую эпоху встречаются упоминания о том, что некоторые христианские правители приказывали выкупать рабов на рынках Испании. Вернуться из Андалузии было легче, чем от викингов, и, должно быть, часто путь к освобождению открывался после обращения в ислам.
Военные действия сарацин, в отличие от тех, которые вели викинги, не создали никакого постоянного экономического потока; они лишь нарушили уже существовавшие торговые маршруты, как, например, те, которые связывали Прованс со средней Италией. Отражение этих рейдов на городской жизни в Галлии стало предметом блестящего обзора Ж. Дюби, который трудно превзойти. Сильно пострадали Фрежюс, Антиб, Ницца и, возможно, Марсель. Но лакуны в епископальных списках в Провансе — это явление одновременно и более раннее, и более общее, которое еще не получило достойного объяснения. Что касается сельской местности, то заманчиво отвести сарацинским вторжениям некоторую роль в возрождении популярности горных поселений средиземноморской Франции. Но в действительности это очень сложный феномен: oppida («укрепленные поселения») на возвышенностях датируются в основном доримскими временами; в имперскую эпоху они оказались покинутыми, в основном ради поселений на равнине; возвращение населения на вершины начинается, в целом, еще до падения Империи (например, в начале V в. для Сен-Блез около залива Бер), то есть задолго до появления сарацин. Они просто добавили популярности форме поселения, которая появлялась всякий раз в периоды нестабильности. Сарацинские набеги стали непосредственной причиной возникновения лишь очень небольшого количества горных поселений, например, Сенселлы, недолговечного начинания жителей Чивитавеккьи на одном из холмов в глубине области.
В целом, сарацинские нападения, по-видимому, не несут исключительной ответственности за уже имевший место экономический упадок. По крайней мере уже их прекращение было благоприятным фактором: с начала XI в., похоже, намечается общее возрождение.
Ответные шаги жертв легче поддаются изучению. Следовало бы прежде всего тщательно изучить словарь, который латинские источники применяют к агрессорам. Преобладает слово sarraceni («сарацины»), сначала использовавшееся главным образом в применении к сухопутным врагам, в то время как в отношении морских пиратов каролингские анналы употребляют наименование mauri («пунийцы, мавры») — классическая реминисценция — так же,
