– И что? – заволновался Куницын.
– Про Веронику спрашивал. Я сказала, что ни разу ее не видела.
– Что еще?
– Молодой человек осчастливил меня новостью, что Вероника – проститутка.
Куницын безжизненно усмехнулся.
– И про тебя, Славочка, тоже спрашивал.
– Да?
– Сказала, что ты лучший и единственный друг Глеба.
– Так оно и есть, – вяло и невесело отозвался Вячеслав Матвеевич.
– Что мы будем делать, Славочка?
– Пока ничего.
– Ты упрекнешь меня в черствости, Слава, но я чувствую себя теперь такой свободной. Началась новая жизнь. Даже сыщик не смог испортить мне настроения. Все-таки твой драгоценный Батурский основательно потрепал мою нервную систему за прошедший год. Встретимся?
– Хорошо.
Оставив телефонную трубку, Виола задумалась. Наверняка они с Вячеславом теперь будут вместе. Он десять лет мечтал о ней, обуздывая свои эмоции из уважения к другу. Он десять лет опутывал свою страсть кожаными ремнями, не давая ей вырваться из-под контроля. И теперь она, Виола, наконец-то достанется ему – с опозданием на десятилетие.
С Куницына мысли Виолы переметнулись на предмет еще более волнующий: деньги. Теперь она фантастически богата. Когда адвокат предъявил завещание, написанное более двух лет назад, – о, Глеб, какой же ты аккуратный, скрупулезный, педантичный, – Виола ощутила сладкую истому. Практически все состояние Глеба Батурского – целое, неразделенное: драгоценности, лимузины, счета в Америке и Европе, акции, недвижимость – все переходило в дрожащие от волнения руки Виолы. Какой умница муж, что всеми силами отбивался от бракоразводного процесса. Не хотел удовлетворить безразмерные денежные притязания жены. А теперь ей досталось все полностью.
Виола бросила взгляд в зеркало и улыбнулась себе. «Я так богата! А что, если сделать пластическую операцию? Где-нибудь в Швейцарии. Так сказать, евроремонт мордашки. Здесь подрезать, здесь подтянуть, носик перепланировать? А, глупости! Я прекрасна, безо всяких ухищрений».
Виола еще раз улыбнулась своему драгоценному отражению и снова потянулась к телефону. Короткий разговор с преданным Куницыным дал необходимую дозу наркотика Виолиному самолюбию: пусть слова были об ином, но его интонации говорили: да, ты прекрасна и любима, ты богиня. Самолюбие ликовало, но тело осталось неудовлетворенным.
Ненасытная потребительница держала трубку у плеча и недовольно слушала длинные гудки. Наконец-то ей ответили.
– Кари, я хочу тебя видеть, – повелительным тоном сказала Виола. – Приезжай. Я выйду. Машину оставь, как всегда, за углом. Поедем в наше убежище.
