Возвращаясь на террасу, девушка сбросила скорость до нуля, так как чутким ухом уловила: разговор с убиенного Батурского сместился на ее собственную персону.
– …Нравится. Понимаешь, приедаются безмозглые грудастые финтифлюшки. Твоя Ольга – совсем другое дело. Эти девки… Одна тупее другой. Двух слов связать не могут. Русские – другое дело. И телом прекрасны, и для души нектар. Остроумие, грамотный слог, романтичность. Оля чудо как хороша, – доносился голос Алекса.
Ольга самодовольно улыбнулась. Вот оно что! Зря она кусала губы, завидуя легкости, с которой шепаревские наложницы избавляются от одежды, и сожалея, что статус невесты не позволяет ей быть такой же раскрепощенной. Именно ее величественная сдержанность и недоступность и произвели впечатление на богача Шепарева.
– Но ведь ты не собираешься добровольно опутать себя сетью брачных обязательств? – продолжил Алексей.
Оля насторожилась, присела на мягкий подлокотник кресла. И правильно сделала, что заняла более устойчивое положение, так как ее ждал удар в самое сердце.
– Конечно нет, – спокойно ответил возлюбленный Роман. – Я не идиот, чтобы жениться.
– Ты совсем не идиот, я знаю. Но зачем ты повсюду возишь ее с собой? А вдруг ты и не подозреваешь, как влип? Возможно, ты дышать уже без нее не сможешь?
– Да брось ты. Я не восемнадцатилетний мальчик, чтобы терять голову от круглых коленок.
– Но последние четыре раза приезжал в Германию именно с Ольгой.
– Алекс, друг, это как везти с собой любимую бритву и десяток носков. Средство гигиены. Все равно что для женщины брать в поездку упаковку прокладок «кэфри».
– Дорогие получаются «кэфри», Рома. Накладные расходы – билеты на самолет, отель, еда, – с прагматичностью немца заметил Шепарев.
– Мой дорогой Алекс! Я человек не то чтобы темпераментный, но привык к определенной порции секса по вечерам. И без Ольги мне пришлось бы искать подходящий объект непосредственно на местности. Уйма лишнего беспокойства плюс возможность СПИДа и других венерических подлостей. Дешевле возить с собой постоянную подстилку.
«Подстилку!» – вздрогнула от ужаса Ольга, привыкшая в последний год рисовать в своем воображении идиллические картины семейной жизни с Ромой. Грубое слово, столь непривычное в устах ее интеллигентного возлюбленного, полоснуло острой болью.
– Она не обижается?
– Во-первых, грех обижаться. Любая девка согласилась бы обслуживать меня на таких условиях. Объездить весь мир, жить в пятизвездочных отелях, к тому же частые подарки, сувениры… Да и я, думаю, не отвратителен в постели, не монстр какой-нибудь, напротив, заботлив и нежен, как Гена с Чебурашкой. А во-вторых, я подстраховываюсь от возможных истерик.
