— Как раз нервные и способны на всякие выходки, — пробормотал Вебстер себе под нос.
Справился у Стефансена-младшего, как раньше справлялся у его отца и сестры, об отношениях между людьми на заводе, попросил дать знать, если тому вспомнится что-то важное.
Спросил:
— Г-м, кажется, ваш отец принимал снотворное?
— Да, принимал последнее время. Совинал и немного брома, если не ошибаюсь.
— Само собой. Нервы начинают шалить, пропадает сон. Мне, слава Богу, никогда не приходилось пользоваться снотворным. Тьфу-тьфу. А скажите, э-э, более сильных средств ваш отец не принимал — например, особые капли?
— Нет, мама сказала бы мне. О… нет, господин Вебстер, отец не убивал Холмгрена.
— Я ничего такого и не подразумеваю. Просто у него мог быть пузырек, который Холмгрен унес с собой. Он ведь бывал в вашем доме.
На другое утро Вебстер сел на поезд, идущий в Фредрикстад. Его сопровождал молодой сотрудник Ник Дал.
Вебстер терпеть не мог поезда и железнодорожные расписания.
— Не понимаю, почему бы им не пустить по всей стране трамваи, с вагонами вроде тех, которые ходят в пригороды Осло, — говорил он. — «Трамвай до Вардё — каждый час!» — Каково? Почему бы нет?
Ник Дал учился на фотографа. Мальчиком глотал рассказы Конан Дойла, не расставался с книгами про убийства, преступников и сыщиков и сам мечтал стать детективом. Его отец, фотограф Дал, ударил кулаком по столу:
— Нет, ты будешь фотографом!
Когда Нику Далу исполнилось двадцать два года, непреходящее увлечение взяло верх, он расстался с фотоаппаратом. Вебстер использовал молодого кандидата в детективы как ищейку, поручал ему слежку. Ник стоял с сигаретой в зубах на углу и следил, стоял в подворотне и ждал, сидел, прикрываясь газетой, в кафе, ходил по улицам за подозрительными типами, вступал с невинным видом в разговоры.
Спустя еще два года он встретил свою судьбу — молодую женщину с твердым характером. Она решительно заявила:
— Я не выйду замуж за полицейского, который мотается по всей стране. Ты можешь работать фотографом. Выбирай.
И продолжала стоять на своем. Тут подоспело дело Холмгрена.
— Хорошо, буду работать фотографом, — заявил Ник Дал.
В это время кассира Стефансена перевели из клиники в тюремную камеру. Ник почесал в затылке, им овладел нервный зуд.
— На реке Гломма есть один поселок, — сообщил он молодой женщине с твердым характером. — Там требуется фотограф, посмотрю, что получится.
И он поговорил с Вебстером, умолял Вебстера, и тот рассмеялся.
