— Но где они приморились?
— Вот это надо надыбать!
— Шпану уломаем! Та весь город обшмонает и надыбает!
— Тихо, кенты! Не кипятитесь! Есть у них кент. Паленый — его кликуха! Он — падла, недавний у Шакала! Свежак! Так вот ею, козла вонючего, я почти всякий день вижу в притоне. Бухает и со шмарами кайфует знатно! Его попутать надо! Добром не расколется — заставим трехнуть, где малина приморилась. И не только вякнуть, а и провести!
— А если не расколется?
— Ожмурим! Либо так уделаем, чтоб своими копытами слинять не смог. Шакал кентов не сеет. Начнет- дыбать свежака по городу. Вот тут мы его и схомутаем. Чтоб мозги не заклинивало, подкинем жару, сам рад будет вернуть общак. И свой — в придачу.
— А если тот козел в притон не нарисуется?
— Тогда другое обмозгуем! — недовольно оборвал Лангуст.
Городские фартовые, распределив меж собой притоны, вскоре покинули хазу пахана и, заглянув в магазины, разбрелись по знакомым улицам и закоулкам, по двое, по трое.
Мишка не увидел открывшейся двери комнаты, где он развлекался со шмарой уже не впервой. Здесь Паленого знали. И проведя не одну ночь, тот не ждал для себя в притоне никаких неожиданностей.
— Эй, кент, завязывай! Вскакивай на ходули! — услышал над головой внезапное, как гром. Он оглянулся через плечо.
— Сваливай с мамзели! Потрехаем! — не уходили из комнаты, следя за всяким движением Паленого.
Тот оделся, обулся. Встал. И, как учил Сивуч, обоим законникам, без промаха въехал в дых. Сам к окну бросился. Но… Не тут-то было…
Законники всех малин умели пересилить боль. Иначе они не были бы фартовыми.
Паленый лежал на полу без сознания.
Его избивали трое. Рассвирепевшие законники не щадили. Отступили от Мишки, когда поняли, что тот без памяти.
Паленого окатили холодной водой. Поддели в бок острым носком ботинка:
— Колись, падла! Где Шакал канает?
Мишка слышал голоса, но не понимал, кто о чем говорит.
— Пришили уже? — вошел Лангуст в подвал. И, оглядев Паленого, сказал:
>;— Покуда дышит! Завязывай с трамбовкой! Одыбается, вякнет. Не захочет, чтоб еще вломили. Но, шары с него не сводите. Слиняет — вам хана!
Мишку больше не молотили. После трамбовки попытались уломать по-доброму. Принесли поесть, выпить. Но парень отказался наотрез. Не стал говорить с городскими законниками. Молчал, несмотря на угрозы — разнести его в куски.
Лангуст, потеряв терпение, сам вошел в подвал. Изобразив удивление и гнев на своих законников, велел им выметаться и начал разговор с Мишкой совсем с другой стороны, предложив ему остаться в городской малине законников.
