— обе за ранения, "За отвагу" и ЗБЗ
[12]. Тогда и с Иванченко Юрой познакомились — он ко мне зеленым лейтенантом на взвод пришел. Дважды ему жизнью обязан, а сколько всего еще. В восемьдесят восьмом получил майора и все же ушел в штаб полка — звали давно. А там сразу подал рапорт и в восемьдесят девятом — на гражданку. Мама была очень рада. Я все отпуска с ней проводил, но переживала сильно — ранения скрыть не удалось. Юра остался служить, военная косточка, мой самый близкий друг. Из Афгана вышли, а дальше только переписка да телефон, изредка в отпуск приезжал. Тяжело временами было, но вот теперь — полковник, командир части. Конечно, он был прав — зря я его мутил своими предложениями.
Вернулся на кафедру блудный сын после северных приключений. Выделили стараниями шефа четверть ставки старшего преподавателя для завершения диссертации. Тяжеловато было все вспоминать, но через год дали ставку, назначили предзащиту — жизнь налаживалась. И опять мой характер — еще до армии накопал параллельно своей технической тематике математический эффект — учебники по вариационному исчислению пришлось бы подправлять. Промолчи и живи спокойно — а я давай грызть. Нарыл — академика надо звать на защиту — наши-то в этом не секут, в тензорах хромают. Это у меня два образования в одну точку — а они просто Ученый совет. Сунулся к знакомому профессору на мехмат:
— Сережа, а я думал, что вы давно защитились. Но нигде не вижу ваших работ. Даже странно.
Любопытный был и осторожный — имя! — но вариационное исчисление знал, я сам у него учился. Оставил ему решение своей задачи и пару раз за оставшийся месяц приезжал для пояснений. Он пришел и промолчал всю предзащиту. Так, пара фоновых реплик. Выходили вместе:
— Я думаю, вы правы, но о чем я им должен говорить, они все равно не поймут. Просто не обращайте на это внимания. Защититесь и забудьте.
И стал я кандидатом технических наук. Только скучно мне стало математикой заниматься — бороться за высокое звание доцента. Страну сносило с рельсов, и решил я окунуться в бизнес. Из института ушел — был тысяча девятьсот девяносто первый год. А учебники по вариационному исчислению так и остались неисправленными. Недавно заглядывал — все как раньше.
Дальше все было быстро и неинтересно. Трижды становился долларовым миллионером и трижды разорялся: в девяносто четвертом все вытрясли чечены, угрожая похищением или смертью матери, в девяносто восьмом кинуло вновь образованное государство, и сейчас, в две тысячи восьмом — не потому, что кризис и война, а потому, что все это надоело — край. Мать умерла и некому больше…
